Лучшее – враг хорошему. Луганский дневник

В мае 2014-го в моём окружении было пять человек, которые ходили на "референдум". Пять человек, хотевших перемен, не веривших, что позитивные перемены принесет пост-майданная Украина, и отправившихся голосовать за них на "референдум"...

С. работал в пенитенциарной системе. Проще говоря, большую часть жизни он был милиционером. Но чтобы пояснить его мотивы, нужно рассказывать о нём чуть больше, чем называть его место работы.

С 16 лет он был круглым сиротой. Тем немногочисленным родственникам, которые у него были, он был не нужен. Очень редко в моменты полного отчаяния он приходил к ним, и всё, на что он мог рассчитывать, это порция еды. Ни жалость, душевность или участие, а тарелка борща. Поэтому ходил он к ним редко, а всю свою жизнь пытался выбраться из трудностей в одиночку. Референдум был для него надеждой жить лучше. Улучшить материальное положение, вероятно, воплотить какие-то идеалы, доказать свою точку зрения и увидеть результат. Он бомбил меня смс-ками: ты пойдёшь голосовать, ты уже сходила?

Из тех пяти человек, кого я точно знала, как голосовавших, он остался в Луганске. Его бывшая жена вывезла их сына на территорию свободной Украины, нашла там работу и почти сразу пояснила ему, как и куда пересылать ей алименты в любой валюте. Сетовала, что из-за его убеждений ей будет сложно найти там работу, хоть он ей и бывший муж.

Я не знаю, рад ли он всему, что произошло после референдума. Как и всем бюджетникам, ему не платили девять месяцев. Он ходил на работу всё это время. Ездил бесплатно, ему нечем было платить за проезд. Если водитель пытался загораживать ему выход, отталкивал его и уходил – рост и фигура у него были внушительными.

А ел он на работе из порций заключённых. С работы уносил булку хлеба, которой ему хватало до следующей смены и так все девять месяцев. Странно, что он пережил их как-то удивительно спокойно. Когда я спрашивала его, он пожимал плечами: «Все здесь так живут». И, похоже, именно это его успокаивало, что этот период нужно переждать, и он не один в таком вот плачевном положении.

Но потом его уволили, и началась новая череда испытаний – поиски работы и попытки выжить на 5000 рублей. Снова тотальная экономия и жизнь от получки до получки. Я хотела бы спросить, как ему всё это сейчас и за такую ли жизнь он голосовал? Но понимаю, что на любой вопрос можно найти удобный ответ. И зная его больше десяти лет, мне жаль, что и на этом круге он разочаровался. Он наивно верил, что будет лучше, что всё, что он может – работать и проголосовать за свой выбор.

Из этих пятерых в Луганске остался ещё один человек. Его жизнь также круто поменялась – она стала послушницей. Раньше говорили «ушла в монастырь», возможно, сейчас это называется также.

У неё была сеть своих магазинов. Бизнес прочный, с именем, репутацией, своими клиентами. Она тоже звонила накануне референдума и агитировала нас: обязательно идите и голосуйте! Кроме этого она проводила время на митингах у здания СБУ, готовила бутерброды для бастующих, сдавала кровь и была очень активна.

Я знаю её вообще как очень активного человека. До тех событий она много времени, сил и средств уделяла проблемам людей без определённого места жительства. По своей инициативе и за свой счёт сняла фильм о них, распространяла среди чиновников, чтобы привлечь внимание к этой проблеме. Строила приют для этой категории, выделяла для этого средства, агитировала неравнодушных. То есть А. была невероятно энергичным человеком, который имел планы вперёд на годы, и остановить её могли разве что проблемы со здоровьем…

Когда мы увиделись спустя два года после 2014, эта была полная подмена той женщины. В чёрном, поникшая она ехала в маршрутке в храм. Сказала, что отошла от дел и ещё, что за это время у неё умер муж, который её во всём поддерживал. Из категории местных миллионеров она резко перешла в совсем другое измерение жизни, поменявшись до неузнаваемости сама. И, конечно, причиной тому был не референдум или его последствия, но это была полная подмена той А., которую я знала всю свою жизнь.

Разочаровалась ли она во всем, что происходило вокруг неё? Скорее всего. Если до 2014 года она сетовала на равнодушие городских властей к проблемам малоимущих, но у неё хотя бы были возможности им помогать, то после лета 2014 года малоимущих стало в разы больше, и она поняла, что борется с ветряными мельницами – с тотальной бедностью ей одной не справиться.

В. была яркой и энергичной. И она тоже проводила вечера у СБУ, призывая Россию в Луганск, а луганчан голосовать за отделение. И первой выехала из Луганска навстречу лучшей жизни. Пояснение было простое – страх за свою жизнь и жизнь детей. И логика была во всём: да, хотела лучшей жизни, но не думала, что это будет такой ценой и что будет так страшно. И мы говорили за спиной В.: если ты так звала Россию и перемены, отчего не ждёшь их здесь? Но она вряд ли уже вернётся сюда и вряд ли поменяет тот российский город, в котором теперь живёт на Луганск. Когда мы говорим обо всём, она по-женски пожимает плечами: что-то пошло не так, никто тогда не думал, что всё так обернётся. И она-то хотела как лучше. Хотя было ли ей плохо до 2014 года? Нет. Говорят, лучшее – враг хорошему. Не знаю, поняли ли это все те, кто хотел той весной лучшей жизни.

Вместе с В. выехала и Н. В России у неё была вся родня, там было спокойно и родственники могли обеспечить жильём и поддержкой на первое время.

Возвращаться не планирует – страшно. Да и к чему возвращаться? К зарплатам в пять тысяч рублей в лучшем случае и очень странной жизни? И снова мы говорили между собой: отчего мы вынуждены жить в тех переменах, которые мы не звали, а те, кто призывал, голосовал и провозглашал, всё это время живут в России?

Т. С семьей тоже ходили на "референдум". Но они голосовали против нацизма и никак не думали, что выбирают войну.

Они уехали после того, когда стало окончательно ясно, что на их столе деликатесом стало не только мясо, но и творог, который они не могут позволить себе даже раз в неделю.

Болезненно решались, не спали ночами, рыдали от неизбежности выезда из своего дома и уехали… Уехали на территорию законной Украины зарабатывать пенсии и жить в стабильности. И они не стали счастливее, но у них появилась возможность лучше питаться и верить во что-то. Например, в то, что их дом и работа снова будут в одном городе, а Украина – в Луганске.

Ольга Кучер, Луганск, для "ОстроВа"

Статьи

Мир
19.03.2024
05:50

«Пока мы не победим окончательно, устанавливать такую зону было бы преждевременно». Российские СМИ об Украине

"Какое же это потрясающее чувство, когда тебе не стыдно за свою страну. Не потому, что твоя Родина всегда и во всем лучшая. Вовсе не во всем и далеко не всегда. А потому что после сокрушительного поражения в холодной войне Россия отказалась принять...
Донбасс
17.03.2024
19:51

Выборы в "ДНР": "наблюдатели" с автоматами, пляски донецкого "мэра" и "геополитик" из Италии. Обзор СМИ оккупированного Донбасса

На минувшей неделе СМИ оккупированного Донбасса изо всех пытались продемонстрировать, что выборы президента чужой страны на аннексированных территориях Украины проходят, законно, прозрачно и честно. При этом зачастую левая рука не знала, что делает...
Страна
16.03.2024
14:16

Выплаты переселенцам: кто останется без помощи

С 1 марта в Украине изменился подход к предоставлению государственных выплат внутренне перемещенным лицам. В результате – ежемесячных пособий лишились около миллиона украинцев.
Все статьи