За перипетиями идеологической войны ещё слишком мало ясна тема, быть может, рискующая стать основной в послевоенный период, а именно – что за люди вольются в мирное общество, вернувшись с донбасских полей? Общеизвестно, что локальные военные конфликты – будь то война в Ираке, Афганистане, Сирии или Вьетнаме – значительно более пагубно влияют на психику рядовых бойцов, чем, скажем, такой глобальный конфликт, как Вторая мировая война. Мы ежедневно слышим о десятках убитых и сотнях раненых, о разбитых до оснований домах и квартирах, но сколько уже бойцов – с обеих сторон – совершили самоубийства за период войны на Донбассе? Что становится с теми, кто попадает в плен и подвергается жестокому обращению, пыткам и избиениям в тёмных подвалах? Как быть тем, кто в силу моральных или религиозных соображений не способен убить человека, но вынужден, подчиняясь приказу, стрелять в противника, видя в нём не врага, а заблудшую душу? В конце концов, что происходит с теми, кто возвращается в обычное увольнение на пару дней с только что изрытого «Градами» поля боя и просто садится за обеденный стол, вместо гранаты держа в руке обычную столовую ложку? В данной статье мы попытаемся вкратце очертить психологические изменения, происходящие с человеком на фронте, исходя из опыта личного общения с такими людьми и отвлекаясь от идеологической подоплёки: кто прав и кто виноват. Итак, с момента вооружённого противостояния на Донбассе в этот конфликт было втянуто огромное число людей, не имевших ранее никакого боевого опыта и никогда в жизни не сталкивавшихся с необходимостью убивать человека. Вчерашние плиточники, слесари и шахтёры, торговые агенты, водители и менеджеры взяли в руки оружие, влившись как в ряды ВСУ, так и в состав «армии Новороссии». И если в первом случае вооружённые силы Украины время от времени проводят ротации своих подразделений, что даёт возможность не только физического, но и психологического отдыха бойцам, то в «армии ДНР» служат люди, которые находятся на поле боя ещё с лета прошлого года, и многие из них уже не представляют свою дальнейшую судьбу без войны. Так, один из известных в рядах «ДНР» командиров, прошедший Славянск и Донецкий аэропорт целенаправленно участвует в самых опасных операциях, связанных напрямую с угрозой смерти, ибо, по его собственным словам, только в этом случае он и «может почувствовать себя живым». Возвращаясь в увольнение, такие люди почти не переносят общества своих собственных семей, крайне раздражительны, не способны получать удовольствия от привычных для мирных граждан благ, вроде простого просмотра телевизора или другого вида отдыха, и нередко упрекают окружающих в «непонимании реальности», которая для них сводится исключительно к полю военных действий, смертям и ранениям их сослуживцев. Разумеется, после того, как на ваших глазах снесло осколком голову вашему лучшему другу, очень трудно вернуться домой, снять форму, автомат и пойти чинить карбюратор, равно как и заняться любым другим «мирным» делом. После балансирования между жизнью и смертью, мирный быт принимает оттенок бессмысленности и ничтожности перед той самой «настоящей реальностью». Нередко бойцы «ополчения» намеренно остаются в казармах на время положенных им увольнений, мотивируя это тем, что «дома попросту нечего делать», а тишина и покой в родных стенах их просто выводят из себя. Кроме того, существует и иная проблема, обратная положению бойцов «ДНР». Если в добровольческих батальонах ВСУ мотивационные вопросы отходят на второй план, то человек, призванный на фронт повесткой, должен определиться для себя с крайне важным вопросом, а именно: сможет ли он нажать на курок, когда придёт нужный момент? Известны случаи, когда, приходя в мобилизационные части «ДНР», добровольцы говорили примерно следующее: «Я не могу убивать людей, но готов помочь вам любым другим способом». Есть ли нечто подобное в нашей украинской армии? Законодательство Украины не оставляет простора для совести человека в выборе: убивать или не убивать врагов государства. Как правило, человек, подвергнутый стрессу стрельбы в себе подобного, в первое время пытается выстрелить чуть выше или ниже груди и головы соперника, намеренно избегая попадания в жизненно важные органы и места на теле. Нередко подобные проблемы разрешаются беседой с армейскими капелланами, в зависимости от религиозных предпочтений бойца, пытающихся найти богословские аргументы в пользу необходимости защиты отечества от любого вида врага – будь то внутренний, или внешний. Безусловно, все эти моменты ещё слишком новы для нынешних реалий и нашей армии, но их игнорирование грозит государству новой волной «потерянного поколения», когда вернувшийся с фронта боец принципиально не способен найти себя в мирной жизни, среди родных и семьи. Стас Васин, Донецк, для «ОстроВа» Присоединяйтесь к "ОстроВу" в Facebook, ВКонтакте, Twitter, чтобы быть в курсе последних новостей.
