Андрей Чорновил – сын легендарного лидера Народного Руха Украины Вячеслава Чорновола от первого брака, брат «регионала» Тараса Чорновола. Однако кроме фамилии у братьев, как представляется, нет ничего общего. Они росли и воспитывались порознь, и до девяностого года Андрей Вячеславович жил под фамилией матери. Последний факт давал Тарасу Чорноволу повод покритиковать старшего брата, в котором он видел, прежде всего, политического оппонента и которого, очевидно, ревновал к наследственной славе. Сегодня у братьев отпала потребность соревноваться в том, кто из них больше Чорновил: после поражения на президентских выборах-2004, где он баллотировался как кандидат в президенты Украины, Андрей Вячеславович полностью отошел от политики. Теперь он преподает в медицинском университете во Львове, занимается наукой и воспитывает 16-летнего сына Вячеслава и малютку-дочь Настю. – Итак, чем занимается сейчас сын Вячеслава Чорновола и брат Тараса Чорновола? – Работаю доцентом, консультирую больных, обучаю студентов пятого-шестого курсов медицинского университета, пишу второй учебник. – Надо понимать, что Вы навсегда ушли из политики? – Знаете, говорят, что врачи – циники. Но я так посмотрел – в политике значительно больше цинизма. Всю жизнь одно думать, второе делать, о третьем говорить – это сложно. Поэтому я считаю, что политик – больший циник, чем врач. Мне это тяжело. Наверное все политики – такие развитые личности... А я или еще не готов, или уже не готов... – До президентской кампании-2004-го Вы были депутатом областного совета. Почему не стали баллотироваться снова? – Я решил вообще уйти из политики после президентской кампании, когда я баллотировался на пост Президента. Это так стихийно вышло... – Как Вы думаете, каковы причины Вашего поражения на выборах-2004? – Ну, там сложно было выиграть. Это и "нераскрученность" политика... И чтобы выигрывать серьезные политические битвы, нужно, чтобы за политиком стояла какая-то мощная финасовая сила, бизнес, партия. А самовыдвиженцы понабирали тогда где-то по одному проценту... – Что же, в таком случае, вообще подвигло Вас пойти на эти выборы? – Сначала, баллотировался во Львовский областной совет, прошел, и решил продолжить политическую карьеру. Потом понял, что это не для меня. – Как Вы относитесь к политической карьере Вашего брата? – Я отношусь к этому нейтрально. Это его личный путь, и в жизни, и в политике. Как относятся к нему львовяне – нужно спросить у них. Кажется, его тут не боготворят. – Вы не рассматриваете его переход в Партию регионов как предательство идей вашего отца? – Мне сложно судить брата. Он разумный взрослый человек. Может, в "Нашей Украине" его не оценили, он был где-то на задворках. Думаю, это толкнуло его на такой путь. Он оставался нереализованным в "Нашей Украине". Ну и, видите, "Наша Украина" скатывается до уровня партии Мороза. Так что он, можно сказать, вовремя... (смеется). – Кстати, в Вашей избирательной программе был такой пункт, как патриотическое воспитание школьников и студентов. Каким Вы его видите? – Я имел ввиду национальную идею. Чтобы объединить вокруг нее Украину, как вокруг национальной идеи объединилась соседняя Польша. Язык, вступление или невступление в НАТО – это уже второстепенные вопросы. Не нужно обострять эту проблему. Конечно, об этом надо начинать говорить со школьной скамьи. – Хорошо, но что Вы понимаете под национальной идеей? – Национальная идея – это стержень, вокруг которого должно развиваться государство. Скажем, если мы идем в ЕС – то мы идем в ЕС, и все для этого делаем. Вступаем мы в какой-то блок, или не вступаем – это должно быть решено на уровне государства, и какая бы политическая сила ни пришла к власти, чтобы это не менялось. Будем мы внеблоковым государством, как Швейцария, или мы вступаем в НАТО, или будем реанимировать Варшавский блок. Вот это национальная идея, то, на основе чего строится государственная политика. Это фундамент развития Украины. А то мы дергаемся то вправо, то влево. – В последнее время не приходилось ли Вам получать предложения поддержать ту или иную политическую силу? – Я не получал, и даже не старался где-то "светиться". Я занялся научной работой, она занимает много времени. Я не до такой степени материалист, чтобы лезть в политику ради денег. И амбиции у меня не зашкаливают. А в политику идут или ради денег, или ради амбиций. Ради национальной идеи у нас единицы в политике. Кстати, Тарас, мой брат, как раз больше принадлежит к таким, идейным, политикам. – И в чем же его идея? – Это у него нужно спросить (смеется). Сложный вопрос. – А кого еще из "идейных" Вы могли бы назвать? – Ну, может, Стретович, Шкиль... Ну, не знаю. Вернемся еще к этому вопросу. – Ну, а вообще кого из политиков Вы поддерживаете, и готовы поддержать публично? – Я поддерживаю Юлию Тимошенко. Так, без всяких предложений со стороны ее блока. На предыдущих выборах я ее критиковал, она казалась мне популисткой. Но, знаете, как мы выбирали между Кучмой и Симоненко: и из двух зол выбрали наименьшее. Так и в данной ситуации. Во всяком случае, она самостоятельный политик, она сильный политик, и решительный политик. Не как наш Президент. В политике нужно быть флюгером, но не так уж вертеться. – Недавно снова поднимался вопрос о расследовании обстоятельств гибели Вячеслава Черновола. Вы видите какую-то перспективу в этом деле? – Мне кажется, все тормозится. Если, например, в деле Гонгадзе факт убийства не вызывает сомнений, то тут все списывается на ДТП, и прошло уже столько лет... Сильно сомневаюсь, что тут что-то можно доказать. Конечно, и свидетели погибли... – А по Вашему мнению, это было убийство, или несчастный случай? – Я думаю, что ДТП было подстроено. Отец не изменял своей привычке. Он ездил с огромной скоростью. Об этом знали. – Какой Вы видите роль Вашего отца в украинской политике? – У нас уже прорастают какие-то подснежники демократии. Мы не остались на уровне Беларуси или Молдовы. Мы не стали федеративной республикой России под каким-то там названием. В этом и заключалась его роль, противовес коммунистам. Потом, конечно, в его Рух пришли бизнесовые структуры. И смотришь – а в Рухе уже тех, кто боролся, кто в свое время сидел – нет. Рух стал плацдармом для бизнеса. – А в Вашей жизни? – Я полностью поддерживаю то, что делал отец. Он боролся за то, чтобы Украина действительно была независимой. Но он не ставил вопрос о моноязычии и так далее. И он предлагал федеративное устройство Украины, как, например, в Германии. Ни о каком расколе речи не шло. Но в то время эта идея считалась какой-то крамольной. А сегодня, видите, дошло до того, что эту идею переняли... (смеется). Нет, но это хорошая идея: люди разные, на востоке и на западе, но все-таки все мы украинцы. Львов оказывается в таком же положении, как и Донецк, потому что львиная часть средств идет в Киев. Почему мы должны содержать киевских чиновников? И сейчас муссируется вопрос о местном самоуправлении. Вот в областном совете процветала такая преступность… Ну, тогда СДПУ(о) были врагами. Сейчас уже нет врагов, сейчас "Наша Украина" и БЮТ пытаются дерибанить, и между собой не могут... понимаете, как пауки в банке. Ну, а на востоке – "регионы"... – Что Вы имеете ввиду под "процветающей преступностью"? – Была незаконная приватизация. Объекты недвижимости приватизировались по ценам в десять раз заниженным. Я готовил данные, подавал в прокуратуру. Как мог боролся, только не знаю, с чем. Наверное, с ветряными мельницами, как Дон Кихот. Я так понял, что я там – как белая ворона. Понимаете, выходишь в кулуары, там депутаты жмут друг другу руки, все они друзья... Только заходят в сессионный зал: "враги", "оппоненты", "позор"... Вот это я называю цинизмом. – Вы общаетесь с братом? – Раз или два раза в год. С днем рождения поздравляем друг друга. – Кстати, он как-то упрекал Вас в том, что Вы жили под фамилией матери… – Говорят, что с моей стороны это была как бы политическая проституция, что я сменил фамилию... – В десять лет?.. – (смеется) Да! В десять или двенадцать лет, я сейчас сам не помню. Мама мне говорит: Андрей, тебе нужно менять фамилию. Я говорю, а зачем, я привык, меня все в классе "Черным" называют. Нет, говорит, с такой фамилией – только в тюрьму. И что я в одиннадцать или двенадцать лет должен был делать? Потом меня забрали в армию, в Калининградскую область. Только вернулся, встретился с отцом, и он говорит: желательно, чтобы ты перешел на мою фамилию. Я перешел на его фамилию. – Фамилия "Чорновил" еще долго будет для западной Украины чем-то священным. Допускаете ли Вы, что Ваши дети пойдут по стопам деда? – У меня сын – Вячеслав Чорновил. Может на детях великих людей природа и отдыхает, а на внуках наверстывает упущенное… – А сам он как себя проявляет? – Он такой разноплановый. Журналистские наклонности у него есть. Кстати, часто выступает на всяких казацких празднествах, в казацкой одежде, на конях. Поддерживает связи с молодежными организациями типа "Гарта" или "Пласта", активно. Может, куда-то и пойдет. Я не буду против. Это будет его личный выбор. Беседовала Юлия Абибок, "Остров" Материал подготовлен в рамках медиапроекта Центра информационных исследований "Меридиан" при поддержке МФ "Возрождение" и Агентства международного развития США
