В очереди. Луганский дневник

Я стою в очереди под местным госбанком. Кто не в курсе – он здесь один единственный имеет статус банка. Все остальное - коммерческие центры, специализирующиеся на съеме украинских пенсий у бабушек, с жесточайшей конкуренцией и массой подстав.

Так вот, я стою под банком. Я пришла за двадцать минут до окончания обеденного перерыва, и уже Бог знает какая в очереди. Ждем на улице, невзирая на холод. Дисциплина здесь железная – пускают по несколько человек, и, даже, если удастся обмануть очередь снаружи, то есть еще охранник внутри, который навроде цербера – выкрикивает команды и пресекает всякие потасовки, которых хватает сполна.

Собственно, очереди, получается, три: к операционистам наверх по поводу карточек; на оплату к кассирам; и к банкомату, куда запускают также по строгой очереди и всего по два человека.

Ждать на улице - жутко холодно, зима пробирает до кончиков пальцев, и от этого стоять не хочется совсем. К парикмахерской рядом подъезжает машина и мама помогает выбраться из нее одноногому парню. Она помогает во всем: с костылями, подает руку, поддерживает. Мама суетится вокруг парня, а ему, судя по всему, неловко в его новом статусе – выйти трудно, приловчиться к костылям не выходит, прыгать на них - еще сложнее. А ирония в том, что на его матери яркие резиновые сапоги с символикой английского флага. Нам здесь так часто рассказывают о НАТОвском оружии…

После стрижки он долго стоит на пороге парикмахерской, и они с мамой говорят за жизнь со знакомой парикмахершей. Он, опираясь на перила, а мама поддерживая его сбоку. И таких вокруг множество - чуть изумленных, озадаченных, пытающихся принять свое новое положение и равняться на таких же – больницы переполнены.

А между тем пытается пройти без очереди женщина. Ловко, между тремя очередями в узкую прореху двери, рьяно охраняемую снаружи очередью. Ее замечают, и дверь захлопывают вместе с ней – прижимая ее в проеме. Ей бы нырнуть внутрь, но очередь давит что есть силы, и женщина неожиданно выскакивает и бьет обидчиков, размахивая кулаками и сумкой. «Я - инвалид». И ответ всей очереди в унисон незамедлителен: «Мы все здесь инвалиды».

Психических вокруг множество. Тех, кто заводится с пол-оборота. Кто готов кулаками отстаивать свои интересы и вымещать злобу на остальных. Это какой-то тотальный, зашкаливающий психоз. Агрессия, висящая в воздухе и выплескиваемая в таких вот стычках.

Очередь отступает: «Вот дура, еще покалечит». А «инвалид» долго не может успокоиться и машет сумкой, прежде чем зайти без всяких препятствий в банк – ее уже никто не пытается останавливать.

К толпе подходят российские военные. Национальность видна во всем – в говоре, в круглых лицах. Они едва стоят на ногах от выпитого и цепляются к бабушкам в очереди. Берут интервью на предмет их отношения к этой войне. Кто-то отворачивается, кто-то пытается стоять, опустив голову, а кто-то показательно благодарит, от всех. И россияне достают телефоны, чтобы кому-то на том конце провода дать послушать, что здесь говорят об их роли в этой войне.

Они заходят в банк без очереди – это понятно. Но один из них пьян и грязен настолько, что не может стоять, и охранник их не пускает, тогда товарищи сообща пытаются ему помочь – долго ищут его карточку, потом запоминают пинкод, а параллельно цепляются к бабушкам: «Бабуля, вам деньги нужны?» Люди шарахаются, боятся, стараются отвечать так, чтобы не попасть впросак: «Сыночек, нам платят пенсию, спасибо вашему президенту». И бочком отходят, опасаясь провокации. Одна из старушек на выдерживает и по-стариковски плачет: «А моего сына убили». Кто и когда неясно, но она ни к кому и не обращается, отворачивается со своим горем и отказывается от денег «За сына». А после военные долго ищут тысячу, чтобы дать той бабушке за ее убитого сына…

Грязные, уставшие, пьяные. «Мы у вас здесь деньги зарабатываем, мы по контракту», - не скрывают они. И глядя на них, с обмороженными пальцами и обветренными лицами каждый думает, как хорошо, что свой муж или сын не рядом с ними, а дома, пусть и без работы.

Уже в банке сидит колясочник с такой же свежей ампутацией ноги. Говорит нарочито громко, будто для очереди: «Я теперь инвалид», а после долго лает, умело подражая собакам. Шутит, вероятно, но никто не произносит ни слова. Он сидит в своей новой коляске, в новой военной форме и лает, а девушка рядом не сводит с него влюбленных глаз, не понимая еще, что все это навсегда – инвалидность, шутки, бравада, истории, эти попытки эпатировать толпу бабушек в банке…

Женщина рядом декламирует: «Мы – беженцы, я еще ничего не знаю, помогите заплатить». И кассир говорит кому-то, что таких вот много сейчас, от этого до поднебесья взлетела аренда квартир, от этого пробки на дорогах и классы переполнены. И все вместе будто аллегория – бабушки платят коммуналку, чтобы не задолжать, а молодые парни без ног идут без очереди.

А уже вечером мой знакомый говорит, что поедет завтра за своими путинскими десятью тысяч – сейчас перестали ловить и стали выпускать на границе мужчин. Только россияне спрашивают, почему не пошел воевать, но даже так выпускают, от этого и давки и километровые очереди перед пограничными пунктами пропуска.

После часа стояния в очереди я ухожу – растрепанная, замерзшая, изумленная. Картинки, к которым не привыкнуть…

Ольга Кучер, Луганск, для «ОстроВа»

Статьи

Мир
19.03.2024
05:50

«Пока мы не победим окончательно, устанавливать такую зону было бы преждевременно». Российские СМИ об Украине

"Какое же это потрясающее чувство, когда тебе не стыдно за свою страну. Не потому, что твоя Родина всегда и во всем лучшая. Вовсе не во всем и далеко не всегда. А потому что после сокрушительного поражения в холодной войне Россия отказалась принять...
Донбасс
17.03.2024
19:51

Выборы в "ДНР": "наблюдатели" с автоматами, пляски донецкого "мэра" и "геополитик" из Италии. Обзор СМИ оккупированного Донбасса

На минувшей неделе СМИ оккупированного Донбасса изо всех пытались продемонстрировать, что выборы президента чужой страны на аннексированных территориях Украины проходят, законно, прозрачно и честно. При этом зачастую левая рука не знала, что делает...
Страна
16.03.2024
14:16

Выплаты переселенцам: кто останется без помощи

С 1 марта в Украине изменился подход к предоставлению государственных выплат внутренне перемещенным лицам. В результате – ежемесячных пособий лишились около миллиона украинцев.
Все статьи