Город контрастов. Луганский дневник

Помните, была такая фраза в «Бриллиантовой руке»: «Стамбул – город контрастов». Для меня таким городом контрастов последние пять лет является Луганск. Не помню, чтобы я что-то похожее чувствовала раньше.

Случайный знакомый представляется мне предводителем местных казаков. Когда мы познакомились, он в штатском в свой выходной привёз соседку к Станичанскому мосту, и она пошлёпала на тот берег за пенсией. Он сидит и терпеливо ждёт её – по дружбе, соседка попросила выручить.

Пойти с ней, по понятным причинам, он не может. Есть вариант встретить её с сумками в серой зоне, но лучше не рисковать. И он ждёт. С виду стареющий мужчина, одет опрятно, улыбчив. В разговоре оказывается, что он участвует в военном конфликте все пять лет. Что-то создавал, имеет бездну планов, знает лично всех, кто руководил и руководит «республикой». Продвигает проект по переименованию Михайловки в Станицу Михайловскую – собирает на это подписи жителей села. Говорит спокойно, без кича и стремления произвести впечатление. Рассказывает, как ещё летом 2014 года с группой энтузиастов строил блок-посты, вывозил для этого строй-материалы со своей дачи.

Я спрашиваю, а как его семья отнеслась к таким странным «инвестициям». Оказывается, жена живёт в Италии, дочь работает в Киеве. Встречаться могут только на нейтральной территории – или в России, или в Италии.

О дочери говорит охотно, с любовью – она работает в Киеве, в банке, с кем-то встречается, всё у неё хорошо.

И здесь для меня один из ярчайших контрастов, когда местные «воители» не моргнув глазом говорят о том, что их ближайшие родственники вполне успешно и благополучно живут в Украине. Работают там, строят карьеру. Один минус – по причине «военного» прошлого или настоящего выехать к ним из Луганска не получается.

Я знаю с десяток таких примеров, когда вполне миролюбиво местные «военные» чины рассказывали мне об успехах своих детей на поприще учёбы или работы в Украине. Мало того, кое-кто из них купил там детям недвижимость. И эти странные контрасты давно уже ни у кого не вызывают вопросов – к этому привыкли, с этим живут, об этом рассказывают другим.

Ярким примером первые несколько лет после 2014 года для меня была судьба моего соседа, который переехал в ближайший к Луганску украинский город, чтобы продолжать получать там официальную зарплату и зарабатывать пенсию. Он был офицером СБУ, все это знали. И, конечно, он не может вернуться в Луганск, пока не заработает там пенсию или пока Луганск снова не станет украинским городом. Но контраст в том, что его семья – жена и дети – вернулись в Луганск. Они здесь учатся, живут, ведут хозяйство, получали гуманитарную помощь. И на нашей улице все знают, что глава семьи продолжает служить в СБУ, и что каждые каникулы семья ездит к нему – летом, зимой.

Дома в Луганске они живут только на время учёбы детей, а все каникулы проводят с отцом. Он на время этих встреч снимает квартиру, они съезжаются и живут полной семьёй. Хотя, кажется, между Луганском и Северодонецком шапку бросить, правда? Разве до войны это считалось расстоянием? Семья здесь живёт на украинскую зарплату отца. А добавьте к этому вайбер и скайп, и будет полный эффект присутствия отца в жизни семьи. Они всё время на связи – интернет покрывает весь дом, а соседка практически не выпускает телефон из рук, умудряясь делать всю домашнюю работу с трубкой у уха. И никого уже не удивить её словами: «Я мужу объяснила, как вы у себя сделали, он сказал, чтобы и мы у себя так сделали» или «Я ему всё сфотографировала и выслала». То есть он дистанционно ведёт хозяйство, даёт советы по ремонту, воспитывает детей.

Есть только пара поправок – никто в открытую не говорит о том, где и кем работает наш сосед. Версия семьи – он на заработках, а отпуска ему не дают все пять лет, поэтому жена и дети вынуждены ездить к нему сами. Куда ездить уже не секрет, замалчивается только место работы отца. И это, заметьте, на улице, где через дом живут бывшие или настоящие «ополченцы», а в школе постоянно собирают сведения о месте работы родителей.

Ещё момент, приятный мужчина рассказывает мне о том, что его сын долгое время находился в плену на украинской стороне, его обменяли в какой-то партии пленных. Чему я удивляюсь? Тому, с какой любовью отец говорит о сыне. Но контрасты не в этом. Отец исходил десятки кабинетов, призывая вернуть сына, включить его в списки на обмен. В отцовском отчаянии он дошёл до того, что был близок к тому, чтобы поймать и удерживать какого-то украинского бойца, чтобы выменять его на сына, если больше менять не на кого. «Я поймал бы, я смог, но где бы я его держал? У себя в квартире?» Но, знаете, в чём парадокс? И отец, и сын работают у подножия моста со стороны «республики» - принимают яблоки, сыр, масло. Тот самый мост обмена, та самая дорога, по которой сын бежал на встречу отцу и по которой сотни раз ездили отец и сын из Луганск домой в Станицу до войны…

По ургентности я попадаю в больницу. Мне назначают рентген. За снимок с меня берут 100 рублей («Можно в кассу, а можно оставить прямо в кабинете»), а дальше выдают список лекарств на операцию – стерильные перчатки, скальпель, марля, спирт… То есть буквально всё. От больницы только руки персонала и операционная. Я уточняю, а что идёт по гуманитарке – мы же все видим в новостях те десятки и сотни тонн, которые приходят в «республику» регулярно. И мне отвевают уклончиво – что-то есть, чего-то нет. Но для меня не находится ровным счётом ничего.

Чтобы как-то смягчить острую беседу, мне говорят о том, что всё это заложено для «бомжей», у которых всё равно нет денег платить. А если с больным приезжают родственники, им назначают список.

И я понимаю, что выгляжу тем благополучным пациентом, который может всё оплатить сам. И это тоже контраст, потому что и четыре года назад, и сейчас обращаясь в больницу по «скорой» мы также платили за всё. Ни в 2015 году, ни сейчас не нашлось ни бинтов, ни лекарств.

Хотя, знаете, контраст не в этом, а в том, что при всем этом я чувствую огромную признательность, что ко мне вышел молоденький врач, что он был на рабочем месте, что больница работала и был персонал. И плевать на тот список, в котором для таких пытливых как я пациентов помечено, что это список того, чего нет в гуманитарной помощи в медицинском учреждении. Плевать на эти нюансы. Главное, что были врачи, была «скорая», была плёнка для рентгена и врач, стоя у окна перевязочной искренне спрашивал: «А где же ещё здесь работать, какие здесь рабочие места?»

Ольга Кучер, Луганск, для «Острова»

Статьи

Мир
19.03.2024
05:50

«Пока мы не победим окончательно, устанавливать такую зону было бы преждевременно». Российские СМИ об Украине

"Какое же это потрясающее чувство, когда тебе не стыдно за свою страну. Не потому, что твоя Родина всегда и во всем лучшая. Вовсе не во всем и далеко не всегда. А потому что после сокрушительного поражения в холодной войне Россия отказалась принять...
Донбасс
17.03.2024
19:51

Выборы в "ДНР": "наблюдатели" с автоматами, пляски донецкого "мэра" и "геополитик" из Италии. Обзор СМИ оккупированного Донбасса

На минувшей неделе СМИ оккупированного Донбасса изо всех пытались продемонстрировать, что выборы президента чужой страны на аннексированных территориях Украины проходят, законно, прозрачно и честно. При этом зачастую левая рука не знала, что делает...
Страна
16.03.2024
14:16

Выплаты переселенцам: кто останется без помощи

С 1 марта в Украине изменился подход к предоставлению государственных выплат внутренне перемещенным лицам. В результате – ежемесячных пособий лишились около миллиона украинцев.
Все статьи