Огнедышащие границы. Жизнь и смерть в селах вдоль южнокавказских фронтов

Война без активных боевых действий выпадает из новостных лент - истина, с которой уже свыклись в Украине. “Замороженный конфликт” довольно редко бывает на самом деле замороженным. Для того, что происходит уже почти 30 лет на южном Кавказе, это тоже не самое верное название. Границы всех трех южнокавказских государств остаются частично неделимитированными и на многих участках постоянно смещаются. Некоторые участки границ - это попросту линия фронта.

“Этот сорт называется Одесса!” - объявляет грузинский полицейский, протягивая мне гроздь, которую он только что сорвал с дико разросшегося виноградного куста у полуразрушенного дома. Мы с его товарищами смеемся. За “Одессой” - не Черное море, а свежий забор с предупреждением, что перед нами - граница Южной Осетии, самопровозглашенной республики, которая откололась от Грузии в 1991 году. За забором - снова руины.

В 2008, после так называемой августовской - или пятидневной - войны, Южную Осетию признала Россия. Сейчас российские пограничники продолжают здесь процесс, который в Грузии называют бордеризацией. Это установка металлических заграждений с колючей проволокой, которые должны пройти вдоль всей де-факто границы бывшей грузинской автономии.

“Граница” - около 340 километров, из которых демаркировано в одностороннем порядке примерно 40. В селе Гугутианткари, где мы пробуем на вкус “Одессу”, забор установили в этом году в начале августа.

В Гугутианткари

Южноосетинский спор о границах - не единственный на южном Кавказе, где межи трех бывших советских республик остаются до сих пор частично неделимитированными и недемаркированными.

Армяно-азербайджанская граница - это и вовсе линия фронта. Война между двумя странами началась еще до распада СССР, поэтому места пограничников здесь занимают солдаты. В зоне обстрела - если не жилые дома, то поля, пастбища и трассы.

“Есть только совместные переговоры”

Существовавшую в советской Грузии Южноосетинскую автономную область упразднил президент-националист Звиад Гамсахурдия, который пришел к власти в 1990 году. Меньше чем через месяц после этого решения тут уже шла война.

Президент Михаил Саакашвили в 2007 формально восстановил статус автономии. Его решение о создании так называемой временной администрации Южной Осетии в одном из сел на подконтрольной Тбилиси территории недалеко от южноосетинской “столицы” Цхинвали стало одним из факторов, который спровоцировал в 2008 году новую войну.

При этом, как отмечает один из виднейших представителей гражданского сектора в Грузии и бывший министр по вопросам примирения Паата Закареишвили, ни к документам о временной администрации, ни к принятому позже закону об оккупированных территориях, не прилагалась карта.

“В советское время даже республиканские границы не были четко обозначены. Я сам видел протоколы, когда один колхоз или совхоз передавал земли, леса или пастбища другому совхозу или колхозу. На протоколах даже видны капли красного вина: пили и подписывали, - смеется Закареишвили. - И русские цинично, но логично, спрашивают: Если мы оккупанты, где граница нашей оккупации? Грузины, со своей стороны, указывать границу справедливо отказываются. Потому что как только мы скажем, что граница не здесь, а вот здесь, они объявят: Мы с грузинами договорились! У них есть разные советские карты, они выбирают лучший для себя вариант и проводят линию”.

В середине дня в начале сентября у участка “границы” на въезде в Гугутианткари нет никого, кроме меня и полицейских. В близлежащих домах по обе стороны никто не живет, они все разрушены.

В Гугутианткари

Как и в других селах вдоль условной границы бывшей грузинской автономии, хозяева оставленных домов все же приезжают в родные места обрабатывать землю и собирать виноград. Но любой из бывших и оставшихся жителей этих краев может вдруг обнаружить свое поле, пастбище или даже дом на противоположной стороне от забора.

“Как правило, людям дают три дня, чтобы они разобрали свой дом и перенесли вещи. Это давит и экономически, и психологически, потому что никто не знает, где это случится в следующий раз”, - говорит Юлия Харашвили, глава организации женщин-вынужденных переселенцев “Согласие”. Магули Окропиридзе из Эргнети подтверждает, что живет с ощущением страха и незащищенности.

Эргнети - ближайшее к Цхинвали село на грузинской стороне. До середины 2000-х оно было широко известно на Кавказе благодаря рынку, куда съезжались торговцы и покупатели со всего региона и Турции. Из-за рынка в Эргнети даже селились люди из других мест. Жители ближайших населенных пунктов были задействованы в его работе.

Рынок помирил осетин с грузинами. Отношения были настолько доверительными, что осетины даже оставляли на хранение у грузинских знакомых или партнеров крупные суммы денег.

Михаил Саакашвили счел рынок в Эргнети и аналогичный ему в Садахло рядом с грузино-армянской и грузино-азербайджанской границами брешью для контрабанды и заблокировал работу обоих. В результате задохнулась не только экономика питавшихся от них сел, но и контакты между жителями враждующих стран и территорий.

В августе 2008 года Эргнети было первым, куда вошли российские и южноосетинские войска. Оно же сильнее других пострадало от войны. Лия Члахидзе, местная жительница и депутат в Горийском муниципалитете, в который входит Эргнети, рассказывает, что россияне и осетины убили в селе 12 человек и сожгли 160 домов.

Первая южноосетинская война 1991-1992 годов забрала у Лии мужа, вторая - дом. Дом Магули, матери пятерых детей, тоже был разрушен. Село восстановил через семь лет после августовской войны Датский совет по делам беженцев. В подвале у Лии теперь Музей оккупации. Она собрала в него фотографии, остатки снарядов и домашнюю утварь, которую искалечил огонь.

Лия Члахидзе в Музее оккупации в ее доме в Эргнети

Лия говорит, что дружеские отношения между грузинами из сел Горийского муниципалитета и жителями Южной Осетии сохраняются, но поддерживать их очень сложно. Магули иронизирует, что “совместных проектов нет, есть только совместные переговоры”.

Перестав быть торговой площадкой, село стало местом так называемых Эргнетских встреч, где представители Грузии и Южной Осетии обсуждают спорные вопросы. С решением дела обстоят сложнее. Во многих случаях единственный результат встречи - обмен претензиями. У местных этот формат вызывает только скуку и скепсис.

В конце августа грузинские власти установили полицейский блокпост в одном из приграничных сел, которое Южная Осетия считает своей территорией. 29 августа на очередной эргнетской встрече ее представители выставили ультиматум по его демонтажу до утра 30 августа, обещая иначе “защищать свою территорию всеми возможными способами”. После отказа грузинской стороны его исполнить они покинули встречу.

В ночь на 30 августа Лии пришлось отвечать на шквал сообщений с вопросами о вероятности возобновления боевых столкновений. “Я подумала, что если тут снова что-то будет, я больше не вернусь. Я уже третий раз начинаю жить заново. У меня уже не хватает сил”, - говорила, всхлипывая, она в начале сентября.

Историко-культурное наследие

6 октября Азербайджан установил погранзаставу на границе с Грузией у древнего горного монастыря, который советская граница разделила в свое время по-братски между двумя республиками, христианской и мусульманской.

Азербайджан также претендует на монастырь как на “историко-культурное наследие азербайджанского народа”. По его версии, святое для чрезвычайно религиозных грузинов место было построено албанами, древним населением нынешней территории Азербайджана, включая отколовшийся Нагорный Карабах. В IV веке нашей эры албаны переняли от армян христианство и в дальнейшем в значительной мере армянизировались.

Албанская история для Баку чрезвычайно важна: она “удревняет” историю Азербайджана в бесконечном споре с Арменией о том, чей народ имеет больше “исторических прав” на Карабах.

Между Азербайджаном и Арменией погранзастав нет, прямое сообщение между странами не поддерживается с начала 1990-х. Но заблудиться и нечаянно перейти на противоположную территорию в некоторых местах довольно просто. Такое часто случается.

Бывало, что людей попросту похищали и переправляли на противоположную сторону ради выкупа. Еще воровали скот. В Армении мне приходилось слышать утверждение, что этим промышляла не только сторона противника, но и “свои” же бандиты в обеих странах. В условиях войны многие преступления легко списать на врага.

Иногда мирные люди вдоль границы попросту погибают или получают ранения от обстрелов. Только с начала октября, согласно сообщениям армянских и азербайджанских чиновников, таких случаев было два: один на армянской стороне и один, смертельный, - на азербайджанской. За это же время, по информации минобороны Армении, погиб один и были ранены двое армянских контрактиников. Все роковые перестрелки произошли на небольшом участке границы в Тавушской области Армении и Газахской области Азербайджана.

Судьба и советская политическая география пошутили над обоими народами на этой территории особенно жестоко. В Тавушской области - два бывших азербайджанских анклава, которые сейчас лежат в руинах. Село Кушчу-Айрум Газахской области, где несколько дней назад погиб тракторист, - само почти анклав, поскольку врезается глубоко в армянскую территорию. Коти, где был ранен один из армянских солдат - ближайший сосед Кушчу-Айрума.

Я была в этих местах в августе, в окрестностях села Беркабер, которое выходит к азербайджанской границе с юга от Кушчу-Айрума и делит водохранилище с азербайджанским соседом Мезем. Берега водохранилища с раскинутыми сетями и шумной компанией купальщиков на армянской стороне выглядели в это время почти идиллически. Можно было подумать, что местное население сжилось с войной, но и рыбаки, и купальщики здесь всегда рискуют: в прошлые годы Беркабер не раз подвергался обстрелам.

Вид на азербайджанский берег со стороны Беркабера

Линия фронта постоянно смещается. Азербайджан старается не то что продвинуться - он берет высоты, которые позволяют защищать свои села вдоль границы и контролировать территорию в зоне обстрела. Так в результате апрельской войны 2016 года азербайджанцы встали на горах Сейсулан, Талыш и Лелетепе. Это движение очень дорого обошлось обеим сторонам в плане военных потерь.

Село Талыш за одноименной высотой со стороны самопровозглашенной Нагорно-карабахской республики было полностью разрушено. Карабахским де-факто властям пришлось отселить местное население. Организованно возвращаться в восстановленный Талыш люди стали только в 2019 году. Расстояние от жилых домов до азербайджанских позиций там теперь не три километра, как было до 2016 года, а около одного.

Под контролем вооруженных сил Армении и НКР остаются около 20 процентов территории Азербайджана. Помимо самого Нагорного Карабаха, населенного и до войны преимущественно армянами, это также земли семи районов за пределами бывшей карабахской автономии, которые в Армении называют поясом безопасности вокруг самопровозглашенной республики. Спустя 25 лет после завершения войны большая часть этих территорий, где жили преимущественно азербайджанцы, почти не заселена.

Отбив Лелетепе, Азербайджан позволил вернуться на родину жителям села Джоджуг Марджанлы в одном из таких районов. До 2016 года оно простреливалось армянской артиллерией. После взятия контролирующей высоты село восстановили.

Власти Азербайджана не дали мне разрешения на посещение прифронтовой территории под Лелетепе. Спустя месяц после отправки запроса на въезд в Джоджуг Марджанлы, который преграждает военный блокпост, в МИД все еще отвечали, что он “на рассмотрении”.

Летом 2018 года министерство обороны Азербайджана заявило о возвращении под свой контроль потерянных в 1992 году высот в Нахичевани - крупном азербайджанском эксклаве, который на севере и западе граничит с Арменией. Со спорных высот открывается просмотр на армянское село Арени и трассу, связывающую Ереван с самой отдаленной южной провинцией Армении и с Ираном.

Жители села Тигранашен у той же трассы под Нахичеванью в апреле 2019 года говорили, что слышали накануне обстрел Арени. Высоты, как и контроль над трассой, остаются целью обеих сторон, говорит Эдуард Степанян из соседствующего с Тигранашеном села Паруйр Севак. В районе Тигранашена давно не стреляют, но обострение на разных участках границы малопредсказуемо и может произойти где угодно и когда угодно. Большая часть местных земель не обрабатывается из-за мин.

Жители Тигранашена рассказывают, что, тем не менее, поднимаются иногда на гору за селом, чтобы заглянуть на территорию Нахичевани - самой закрытой, пожалуй, области Азербайджана. Зачем? “Так интересно же!” - смеется Оксана Савадян из Баку, чью семью в 1990 году, после бегства от погрома, поселили в Тигранашене, который сам был до войны азербайджанским анклавом и назывался Кярки. После вывода коренных жителей бывший азербайджанский анклав населяют все так же азербайджанцы, иронизирует Степанян: беженцы-армяне, бывшие гражданами советского Азербайджана.

Село Паруйр Севак было основано в 1979 году как своеобразный противовес Кярки - специально для обеспечения армянского присутствия у границы и стратегической трассы, утверждает Эдуард. С 2013 года в Армении говорят о строительстве новой дороги подальше от границы. Она стала бы благом для многих, но не для жителей Тигранашена/Кярки, Паруйр Севака и других сел вдоль границы с Нахичеванью и старой трассы, которые, и без того ограниченные в доступе к цивилизации, окажутся от нее полностью отрезанными.

В сентябре этого года министерство обороны Азербайджана сообщило о взятии высоты за селом Шихлы II в Газахском районе на границе с Арменией и Грузией. По словам азербайджанских властей, это позволит защитить Шихлы от армянских обстрелов и при необходимости простреливать трассу из Тбилиси на Ереван.

В селе Текали в Грузии, у которого сходятся границы сразу трех южнокавказских республик, говорят, что постоянно слышат над собой стрельбу.

Побеждает война

Окружающие явно удивлены, видя здесь машину с армянскими номерами. Дорога из Тбилиси в Текали проходит мимо КПВВ на грузинско-азербайджанской границе. Все это район с преимущественно азербайджанским населением. Но правозащитник Георгий Ванян, который привез меня в Текали, здесь частый и желанный гость.

Как и раньше в Армении, азербайджанцы в Грузии славятся качественными овощами и зеленью, которые они сами выращивают и продают на местных рынках. Село Садахло, где расположено КПВВ на грузинско-армянской границе и где до середины 2000-х работал второй крупный международный рынок наподобие Эргнетского - примерно в 50 километрах от Текали.

В Садахло тоже живут в основном азербайджанцы. До закрытия рынка весь приграничный Марнеульский муниципалитет Грузии выручала торговля. Садахло стало самым крупным селом муниципалитета. Текали тоже процветало.

Даже больше, чем в Эргнети, ликвидация рынка стала для местного населения шоком. Азербайджанцы Грузии, как и армяне, которые проживают на юге страны, интегрированы в грузинское общество довольно слабо. Старшее поколение даже не понимает по-грузински. Поэтому сельское хозяйство и торговля - одни из немногих занятий, которые доступны жителям Марнеульского муниципалитета. В Текали мне сказали, что грузинские власти часто заставляют местных азербайджанцев ощущать, что они здесь чужие.

В отличие от грузинских армян, которые связаны с исторической родиной довольно тесно, азербайджанцы из приграничных территорий к Азербайджану сильно не тяготеют. Зато связи с армянами здесь поддерживают. Текалинцы рассказывают, что не раз нелегально переходили грузино-армянскую границу, чтобы пообщаться с соседями. Даже приносили к ним барана. Проделать такой же трюк с соседями из Азербайджана было бы сложнее. Говорят, что и тут земли вдоль границы заминированы.

В 2011 году житель Текали Мушвиг Намазов передал Григорию Ваняну свой земельный участок для обустройства палаточного лагеря участников мирного процесса и открыл свой двор и дом для гостей. Принять приезжих согласились и другие жители села.

Ванян, по образованию - актер театра и кино и театральный режиссер, был директором одной из самых прогрессивных школ в Ереване. “У меня было позволено почти все. Даже разбить окно, например, если ты мог это оправдать, - говорит он. - Было только три “нельзя”. Нельзя было жаловаться и обманывать. Но самый страшный проступок - сказать “невозможно”.

Многие годы Ванян ведет проекты, направленные на разрешение конфликта между Арменией и Азербайджаном. В Армении он был мишенью для многочисленных агрессивных нападок со стороны армянских националистов, в том числе на контролировавшихся властями телеканалах. Георгия обвиняли в предательстве. Многие в стране считают его идеи чересчур экстравагантными, а поступки - провокационными. Например, он организовал в Армении фестивали турецких и азербайджанских фильмов.

С 2013 года Ванян пребывает под защитой немецкого парламента, некоторое время он вынужден был провести в Германии из-за угроз расправой. В 2014 году он перебрался из Еревана в село недалеко от линии фронта в Тавушском районе. Для Георгия это также “линия Текали”. Жители сел по обе ее стороны были участниками инициированного им мирного процесса. Установленные в то время контакты до сих пор работают, говорит Ванян.

Процесс, который запустил Георгий Ванян в Текали – символичном, в плане его расположения, месте, - снова, вслед за Садахлинским рынком, изменил на несколько лет жизнь близлежащих сел и затронул весь регион. На южном Кавказе сложно найти более или менее активного человека, не побывавшего в этих краях хотя бы раз в годы работы Текалинского процесса. Граждане трех стран могли собраться в селе на клич по любому поводу, касавшемуся политических или военных событий на южном Кавказе. Любой участник мог предложить тему для слушаний и выступить с докладом.

В Текали. 2012 год. Георгий Ванян - на заднем плане, опирается о дерево. Фото с сайта newcaucasus.com

За весь постсоветский период проект в Текали стал единственным в регионе, поощрявшим массовое участие в мирном процессе и “инициативу снизу”. То есть, именно то, чего не поощряли в своих странах ни власти Армении, ни власти Азербайджана, старавшиеся контролировать монопольно всю карабахскую повестку.

Процесс прекратился в 2015 году. В ноябре к Намазовым нагрянула с обыском исполнительная полиция министерства юстиции. Часть их имущества была арестована за просрочку с выплатой кредитов. Когда в апреле 2016 года между Арменией и Азербайджаном на несколько дней возобновились полномасштабные боевые действия, “группа быстрого реагирования” собраться уже не могла.

Еще через несколько лет Мушвиг Намазов, его сын и двое племянников попали в тюрьму. Обвинения против них - административные и экономические, но брат Мушвига Аташ и 79-летняя мама Этар Банат-кизи, которую Георгий Ванян называет просто “ана”, “мама”, считают, что они связаны с ролью семьи в Текалинском процессе.

О своем участии они не жалеют и, как и многие в селе, надеются, что мирный процесс возобновится.

Пока же на южном Кавказе побеждает война.

Юлия Абибок, “ОстроВ”

Материал подготовлен в рамках проекта "Giving Voice, Driving Change - from the Borderland to the Steppes" при поддержке Института освещения войны и мира (IWPR). Выводы и заключения, выраженные в этой публикации, принадлежат ее автору и не обязательно отражают позицию IWPR.

Статьи

Мир
19.03.2024
05:50

«Пока мы не победим окончательно, устанавливать такую зону было бы преждевременно». Российские СМИ об Украине

"Какое же это потрясающее чувство, когда тебе не стыдно за свою страну. Не потому, что твоя Родина всегда и во всем лучшая. Вовсе не во всем и далеко не всегда. А потому что после сокрушительного поражения в холодной войне Россия отказалась принять...
Донбасс
17.03.2024
19:51

Выборы в "ДНР": "наблюдатели" с автоматами, пляски донецкого "мэра" и "геополитик" из Италии. Обзор СМИ оккупированного Донбасса

На минувшей неделе СМИ оккупированного Донбасса изо всех пытались продемонстрировать, что выборы президента чужой страны на аннексированных территориях Украины проходят, законно, прозрачно и честно. При этом зачастую левая рука не знала, что делает...
Страна
16.03.2024
14:16

Выплаты переселенцам: кто останется без помощи

С 1 марта в Украине изменился подход к предоставлению государственных выплат внутренне перемещенным лицам. В результате – ежемесячных пособий лишились около миллиона украинцев.
Все статьи