В Донецке идет уникальный судебный процесс по 171 статье УК – препятствование законной профессиональной деятельности журналистов. В скандал оказался втянутым Ринат Ахметов, съемки резиденции которого, оказались не безопасными для журналистов. О самом конфликте и ходе судебного процесса «Острову» рассказала потерпевшая по этому делу журналист 5 Канала Алёна Кочкина. - Алёна, в чем суть конфликта? Что заставило Вас обратиться в правоохранительные органы? - У нас на «Закрытой зоне» планировалась программа, которая касалась Донецкой области и собственно господина Ахметова. Мы приехали в Донецк и 11 мая (2005 г. – «Остров») с утра начали снимать объекты, которые якобы принадлежат господину Ахметову, либо находятся под его контролем. Это были DCC, «Плазма», «Донгорбанк», Донбасс-Палас… И так как в этот день мы планировали идти на Славянск, то наш водитель выработал маршрут так, чтобы по пути можно было снять Ботанический сад, резиденцию Ахметова и пивзавод «Сармат». Где-то часов в пять вечера мы на микроавтобусе подъехали к развилке на Макеевском шоссе, где поворот к резиденции Ахметова. Зная, что частная собственность охраняется, мы предварительно пытались созвониться - ответов не было. Причем, мы просили даже об интервью господина Ахметова . Я звонила лично пресс-секретарю ФК «Шахтер» и, так как он просил письмо, мы даже письменно направили вопросы. Однако ответа не последовало, и мы решили снять резиденцию хотя бы на расстоянии, не вторгаясь в частную собственность. Мы с оператором вышли из машины и выставили камеру на трассе. В это момент я заметила, что в кустах на развилке стоит какая-то будка и в ней два человека в пятнистой униформе. Как только мы выставили камеру, к нам сразу направился один из этих мужчин. Он подошел и начал требовать прекратить съемку. Я тут же показала бейджик 5 Канала, журналистское удостоверение. Но и после этого он сказал, чтобы мы выключили камеру, что у нас несанкционированные съемки. Я пыталась у него узнать, что в этом незаконного, если мы стоим на трасе? Но он продолжал настаивать. Потом он позвал второго и сказал: «если они не выключат - закрываем объектив» и побежал в сторону, как я потом узнала, кафе "Дубок". Второй же охранник начал закрывать объектив камеры кепкой. Я его попросила не закрывать камеру и потребовала представиться, показать документы. Он сказал, что ничего показывать не будет. Я спросила: «откуда я могу знать, что Вы не бандит?». А он отвечает: «А может и бандит». И дальше уже разговор продолжился на повышенных тонах, с требованием прекратить съемку. - Это все снималось на камеру? - Да, камера не выключалась. - Что было дальше? - В этот момент выбежал второй охранник из этого домика и начал издалека кричать: «запрети им все!». Я ему тоже крикнула, чтоб он подошел и представился. Пока это все продолжалось мне на мобильный позвонил наш водитель из микроавтобуса: «Алена, а ты знаешь, вас снимают. Стоит «Шкода» серебристая. Я там блик заметил, было четко видно камеру». Это все продолжалось минут десять. Я поняла, что съемок больше не получится и мы направились в сторону нашего автомобиля. Когда сели в машину, водитель сказал, что серебристая «Шкода» двигается за нами. Я попросила оператора снимать это все. На видео было четко зафиксировано, что была камера, там сидели два человека. Потом, резко повернув на красный, мы от них оторвались. День мы снимали в Славянске и 13 мая возвращались обратно. Так как мы проезжали опять мимо этого же места, я остановила машину, и мы снова начали снимать. Потому что реально на программу съемок не получилось. Правда, теперь мы были уже не одни. Работая в Славянске и Краматорске, мы рассказали об этой ситуации Михаилу Емельяновичу Сербину (сейчас начальник налоговой милиции Донецкой области – «Остров»), он тогда еще работал в Краматорском ОБОПе. И он на всякий случай дал нам охрану. Нам посадили в микроавтобус двух сотрудников милиции. И когда мы остановились и вышли с камерой, два сотрудника тоже вышли вместе с нами и стали поодаль. Мы снова достали камеру. В этот момент к нам подошел охранник. Охранник, не охранник, - не знаю, человек в пятнистой форме. - Из той же будки? - Да из этой же будки, но совершенно другой человек. Он очень вежливо попросил показать документы. Я показала. Он спросил о цели нашей съемки? Я сказала, что его это не касается, и предложила ему показать документы. Он извинился и ушел. В этот момент водитель снова мне позвонил и сказал, что нас опять снимают. Но уже из зеленой «Шкоды». И поять был четко виден блик маленькой камеры. После этого мы сели в машину, и я поехала в УВД области к Клюеву (начальник УМВД в Донецкой области), с которым у нас была назначена встреча. Все это время за нами был «хвост», до самого здания УВД Донецкой области. И когда мы уже приехали в УВД я сказала, что хочу написать заявление, потому что в связи с этими слежками не чувствую себя в безопасности. Милиция его тут же приняла. С нас сняли показания. Я описала случай, который был одиннадцатого числа, и рассказала все, что было тринадцатого. Случай одиннадцатого мая я расценивала как препятствие в работе журналиста. А повторную слежку за мной, - как угрозу моей жизни. Ребята взяли эти показания, но так как статья прокурорская, - они поехали в прокуратуру. В какую точно, - я не знаю: то ли области, то ли Калининского района. Приезжают оттуда и говорят: прокуратура отказалась вынести постановление на задержание этих лиц, на которых написано заявление. Они сказали, что будут рассматривать в общем порядке. С этим мы и уехали. Была уже ночь, ребята, которые нас сопровождали, довезли нас до границы Днепропетровской и Донецкой области, там созвонились с какими-то другими людьми. Нас там встретили. В Днепропетровске мы переночевали и приехали в Киев. После этого прошел достаточно большой промежуток времени. Меня опрашивали и в Киеве, но потом сказали: надо вам приехать в Донецк. В результате я приехала в прокуратуру Калининского района Донецка. Сидел молодой следователь, и у нас состоялся такой интересный разговор. Он говорит: «Алена, вы можете мне подсказать, какие вообще прецеденты есть, когда рассматривалась 171 статья, потому что у нас в жизни подобного не было, и я не знаю, что делать». И он же посоветовал мне написать заявление с просьбой перевести наше дело в прокуратуру Донецкой области, потому что это ускорит дело. Я согласилась. После этого со мной начал связываться Василий Пащенко - следователь прокуратуры Донецкой области. И у него был один и тот же вопрос: «Алена, а вы точно фильм готовили?». А у нас, дело в том, что программа месяц готовится к эфиру, - я как раз прописывала текст. Я говорю: «да». Он говорит: «и точно программа выйдет?». Я говорю: «естественно, меня все увидели, я показала документы, я журналист, я действительно готовила программу…». А программа получилась двухсерийной. То есть первая часть вышла, но вот этот момент с «Люксом» и слежкой был во второй части. И сколько бы мы не общались с прокурором, он постоянно интересовался: так будет этот момент в программе, или нет? В результате дотянулось до того дня, пока вышла в эфир программа с этими съемками. В программе мы заявили, что прошло столько времени, а прокуратура вообще не реагирует: не признана потерпевшей, ничего не происходит. После этого буквально на второй день, мне позвонил Пащенко и сказал, что они возбудили уголовное дело. Получается, что оно было возбуждено только после программы. Когда я писала заявление, у меня не было подтверждений, что за мной следили, то есть это были только мои слова, водитель подтвердил бы и оператор. Фактических доказательств не было. - Вы же снимали зеленую «Шкоду», которая вас преследовала. - Да, да. Я спросила в прокуратуре: кто эти ребята? Они ответили, что ведется следствие… Я была признана потерпевшей. Это был первый прецедент на территории Украины, когда журналист признан потерпевшим по 171 ст. После этого я была приглашена на очную ставку. Когда я приехала на очную ставку, вторая сторона пришла с адвокатом. Там произошел очень неприятный момент: прокурор вышел из кабинета, и вышла адвокат со вторым парнем, которого уже опросили. Остался второй охранник - это тот, который приказы отдавал. И вот он сидит со мной в кабинете и говорит: «а тебе не в падлу вообще вот этим заниматься?» А я сидела, подписывала бумагу, читала протокол очной ставки. Я говорю: «я не поняла!». А он: «все равно ничего не получится, у тебя, что денег много лишних?». Я уехала и в этот же день начала искать себе адвоката. Я обратилась к киевскому адвокату и на первое судебное расследование Саша (адвокат Александр Плахотнюк – «Остров») приезжал сюда без меня. А на второе заседание в Калининский районный суд мы приехали уже вместе. К тому моменту произошло знаменательное событие, которое дало нам новые доказательства нашей правоты, которых у нас не было на предварительном следствии, - произошел обыск в фирме "Люкс". Там с сервера «Люкса» была снята видеозапись на которой зафиксирована слежка за нами тринадцатого мая. Этот диск передали официально моему адвокату. На диске зафиксирован разговор, снимавших нас людей и они говорят о том, как мы оторвались от их преследования 11 мая. То есть, это были либо одни и те же люди, либо связанные друг с другом. Поэтому в суд мы приехали уже с диском. Мой адвокат официально попросил приобщить к делу диск, потому что это является доказательством того, что велась съемка за журналистами. Но судья, - на тот момент это была женщина, - отказалась приобщить диск к делу. Когда мы вернулись в Киев, я написала обращение в интеренет-издания, обращение на имя генпрокурора, к президенту, сделала копию диска и выложила его в интернет. "Украина криминальная" тогда полностью опубликовала все мои обращения, заявления, расшифровки видеозаписи и тоже выложила диск. С этого момента, были еще судебные заседания, а вторая сторона подала на меня встречное заявление, якобы я вмешивалась в частную жизнь молодого человека (охранника «Люкса» - «Остров»). И они мне выставили еще моральный ущерб на пятьдесят тысяч. Получается, якобы он там гулял, а я его снимала без его разрешения. Но суд отклонил этот иск. Потом была еще апелляция… Закончилось все тем, что нам меняют судью, назначают Сватикова, и уже он удовлетворяет наше ходатайство и приобщает диск к делу. Причем прокуратура, как ни странно, не соглашалась с этим. Она считает, что диск с зафиксированной незаконной съемкой журналистов не имеет никакого отношения к делу. - То есть, получается, что прокуратура Донецкой области всячески «отмазывала» тех, кто за вами следил? - Похоже, что так. В этот же момент у нас появляется постановление прокуратуры, которая, оказывается, проверяла, по факту публикаций в прессе, по-моему, даже в «Острове», этот диск и там говорится, что ничего противозаконного в этом нет. Прокуратура настаивала, что должно быть дело только по факту препятствования мне этим мальчиком-охранником, который был стрелочником по большому счету. А вот те, которые за мной следили они вообще, оказывается, не при делах. Причем я знаю, что у прокуратуры были претензии к УВД области по поводу того, что они передали этот диск мне на руки. К тому же оказалось, что прокуратура, уже имела его до нас, - милиция передала его после обыска фирмы "Люкс", - но прокуратура нам не сказала об этом ни слова. Не сказали ни слова о том, что существует такой диск, что, существует такая видеозапись, которая подтверждает мои слова. И в настоящий момент мы внесли ходатайство на последнем судебном слушании о том, чтобы диск был приобщен, чтобы дело таки было направлено на доследование в прокуратуру в связи с новыми фактами, которые появились. И суд отправил дело в прокуратуру на доследование. Пока ситуация вот такая. - А как ты объясняешь такое странное поведение прокуратуры? - Я знаю, скажем, из неофициальных источников, что когда еще в мае в милиции был разговор, что надо заводить дело, забирать этих людей и опрашивать по горячим следам, ваша прокуратура связывалась с Генеральной прокуратурой, и им сказали: «ни в коем случае, даже не думайте». - Это было еще при Пискуне? - Да это было еще при Пискуне. Киев ответил: «вы что там, совсем все офонарели?!». - Вот сейчас ты приехала в Донецк опять снимать. Ты не боишься? Нет рецидивов слежки? - Пока все нормально. Единственное, что меня смущает, что когда я снимала в мае, людей, готовых говорить на камеру, было больше. Сейчас из десяти человек со мной разговаривают только два. - Может это связано с общей политической ситуацией в стране? То есть, люди разуверились в том, что власть может защитить их, что власть изменилась? - Честно говоря, самый смешной момент был после случая одиннадцатого мая. В этот вечер я рассказала обо всем своим знакомым журналистам. И вот, один из них мне звонит и говорит: «ты, что поругалась около резиденции Ахметова? А он сегодня в администрации президента, наконец-то встретился с Ющенко»… И сейчас я встречаю людей, которых записывала тогда, и они мне говорят: «знаешь, Алена, мы очень пожалели, что дали тебе интервью». Они звонили и говорили: «мы ничего не понимаем. Донецк и так проблемным считался регионом, а тут нас опять, - говорят, - упаковали туда же и все опять боятся». И сейчас реально, я тут четыре дня, (интервью записывалось 20 февраля) - я четко говорю: боятся все! Беседовал Сергей Гармаш, ЦИСПД
