«И ты представляешь, как я завтра пойду в Рубежное? Хоть калоши одевай!», - на улице мокрая каша. Сохранить ноги сухими невозможно даже за короткий путь к остановке. Если бы только было можно, то такую погодную мерзопакость нужно пережидать дома, насколько это позволяет состояние дел – лечение после обойдётся непомерно дорого. Под Старый Новый год в Луганск скорее с ностальгическими, чем с деловыми визитами приезжали две мои приятельницы. Первая шутит: «До войны я на зимних каникулах летала в Египет, а сейчас толкаю тележку по мосту из Станицы, чтобы попасть на несколько дней в Луганск». Умение посмеяться над собой и обстоятельствами – неимоверно важное составляющее в этой ситуации. Если зацикливаться на контрасте между своими возможностями несколько лет назад и сейчас, можно накрепко завязнуть в депрессии. Поэтому моя подруга шутит: «Видишь, я без каблука, по-походному, в джинсах». Она – образчик сильной женщины, которая выдержит если не всё, то почти всё. В Луганск она тащит неподъёмную сумку-тележку – запас мяса своим пожилым родителям и сыну, гостинцы для друзей, заказы лекарств всем родственникам и знакомым. Всего будто бы понемногу, но сумка выходит неподъёмной. Себе на эти несколько дней в Луганске она не берёт ничего – нести что-то для себя она категорически не хочет, потому что каждый грамм лишнего свитера на выход в её сумке на том мосту превращается в неподъёмные килограммы… Моя подруга тестирует Луганск на предмет возможности жить в нём. Первое, что режет ножом по её сердце – её ребёнок не экономит на газе. То ли от жары в доме, то ли от избытка впечатлений, она не может спать почти всю первую ночь. У себя в Рубежном она держит не выше +18° С (в съёмной квартире автономное отопление). Они спят в пижамах и ходят в спортивных костюмах от очень «бодрящей» температуры, а дома в Луганске её сын не экономит – оно и понятно, ему за это не платить. Подруга платит скопившиеся долги по коммунальным за полгода, следующий её приезд придётся на Пасху. В таких вот платежах от случая к случаю больше минусов, чем плюсов, о чём я её и предупреждаю. Есть большая вероятность, что насчитают какие-то фантастические долги именно за то, что оплата идёт не месяц в месяц. Но моя подруга счастлива и все мои прогнозы для неё пока несущественны. Она может спать в своём доме, пить утренний кофе из тонкой чашки любимого сервиза и вдыхать запах своего любимого дома… Один из дней своего коротенького отпуска она намывает свой любимый дом от пола до потолка «почти языком» - она полгода мечтала сделать это, мучаясь от бессонницы на съёмной квартире с обвисшими обоями на старом скрипучем диване. И ещё одно открытие для неё – в этот приезд ей было всё как-то немного легче: и дорога, и свой чуть запустелый дом, и положение переселенца. Она поняла, что время идёт очень быстро, и за первым годом в отъезде с большой вероятностью быстро пройдёт и второй, а там и третий, если сложившаяся политическая ситуация никак не разрешится раньше. Поначалу она горько рыдала в подушку каждую ночь над своим положением вынужденного переселенца из своего дома - полной чаши. Ей было обидно, больно, непонятно, отчего она должна жить на съёмной квартире, имея свой дом. Но потом в её новом городе начали появляться знакомые, к ней в гости как на узловую станцию с визитами стали заезжать родственники и друзья, есть Скайп и телефон, и ссылка (как она считала вначале) перестала быть такой уж суровой. И за эти несколько дней в Луганске, ежеминутно тестируя город на перемены к лучшему, опрашивая буквально всех, довольны ли они своей жизнью, она резюмировала: улучшений в «республике» нет. Все, кого она встречала, сетовали на высокие цены и низкие зарплаты, на тупиковую ситуацию с положением «республики», на закрытые границы. А всё, что видела моя подруга – это комендантский час, дороговизна, перекупщики – убеждало её в том, что Луганск стал городом торгашей, военных, пенсионеров и контрабандистов. Не тот это Луганск, что был до войны – нет лоска, блеска в глазах людей на улицах. «Ну, найди хотя бы кого-то, кто доволен жизнью здесь?», - просит подруга. И я теряюсь. Хотя если представлять всё это чашами весов, свой дом часто перевешивает и нестабильность, и низкие зарплаты, и отсутствие будущего… Вторая подруга приезжает в Луганск из России раз в несколько месяцев. И ей как раз эйфорично кажется, что в Луганске можно жить и с каждым разом людей в городе всё больше. И цены у нас такие же, что и в России, а лекарства точно такие же, что и там, и вообще. Всё потому, что подруга всем сердцем хочет вернуться в Луганск, и она ищет только хорошее в том, что её окружает. И мокрая каша под ногами точно такая же, как в России, только здесь дом, а от этого даже такой погодный штрих – пустяк. В этот приезд обе мои подруги включили обязательное лечение у луганских врачей. Для первой подруги это надёжно – врачи всё-таки раньше в Луганске были областными и лучшими, есть связи и возможность договориться, а для второй это реальный шанс вообще пройти лечение – в России назначенной консультации врача можно ждать месяцами. Поэтому обе они спешно лечатся (вероятно, «спешно» и «лечатся» не могут стоять рядом). Та подружка, что из России, делает в несколько дней операцию (на секундочку, в России она сама работает врачом). Говорит, в России найти такое качество по таким ценам невозможно, а бесплатно лечиться можно с ожиданием до самой смерти. Но даже при всей эйфории (в сравнении с Россией в Луганске точно такие же цены на продукты, люди возвращаются и здесь дом), как и первая подруга, она признаёт, что жить на местные зарплаты и пенсии невозможно. Поэтому обе мои подруги с разрывом в пару дней уезжают из города назад, чтобы своей работой за пределами «республики» помочь оставшимся здесь пожилым родителям и родственникам, чтобы в свои редкие приезды в Луганск иметь возможность вдохнуть запахи любимого дома и повидать друзей. И ещё обе женщины говорят, что как бы трудно не было жить на съёмных квартирах, у них есть возможность чуть откладывать деньги, почти не экономить на питании и помогать родителям в Луганске. А оставшиеся в Луганске друзья часто при всех бонусах жизни дома имеют очень ограниченные возможности и очень узкие перспективы. Такой вот тест на пригодность Луганска к жизни – где лучше, где дешевле, где больше возможностей. И даже с мокрыми ногами от сложных дорог обе мои подруги с тяжёлым сердцем оставляют любимый город. К этому невозможно привыкнуть. Ольга Кучер, Луганск, для "ОстроВа"
