Донецк, который я увидел. Записки «возвращенца»

Запрет на перемещение общественного транспорта через линию разграничения не поставил предприимчивых людей в тупик. В Константиновке, конечной станции Киевского поезда, прямо у вагона стояла маршрутка. Водитель предлагал доставку в Донецк, с пересадкой на Артемовском блокпосту ВСУ на другую маршрутку, которая будет ждать только нас. «Вы платите только один раз», ­‑ веско убеждал нас хозяин транспортного средства. Когда он вез нас из Константиновки до Артемовска, на нескольких украинских блокпостах его спрашивали о составе пассажиров. Оказалось, из близлежащей колонии бежали заключенные. Водитель говорил, что все люди с поезда, бойцы верили ему на слово, и мы ехали дальше. В пути водитель по телефону долго выяснял, кто из его напарников примет нас после Артемовского блокпоста, и довезет непосредственно до Донецка.

Увиденная пассажирами маршрутки очередь из машин и людей, желающих попасть в зону АТО, а затем и пеший переход через Артемовский блокпост ВСУ вызвали у одной из пассажирок реплику: «И когда уже прекратятся эти мучения?» На что ее попутчик отреагировал: «Раньше думать надо было. Теперь вот расплачиваемся за собственную глупость». Впрочем, в этот день очередь на выезд из Донецка была значительно длиннее, чем на въезд.

В очереди на досмотр вещей впереди стояли две женщины в возрасте 70+. Украинский боец обнаружил в сумке одной из них чересчур много различных лекарств, и целую гору резиновых шлепанцев. Бабушка оправдывалась большим количеством родственников, и хотя солдат пропустил ее в Донецк, она еще долго возмущалась «произволом украинцев». После Майорска она на всю маршрутку объявила: «Все, дальше наши. Можно расслабиться».

Проезжая через первый блокпост ополченцев ДНР на окраине Горловки, я увидел надпись на одном из бетонных блоков: «Дошли до Берлина – дойдем и до Киева. Аксиома».

Ополченцы на блокпостах практически никого не проверяли, только на одном из них парень бегло просмотрел паспорта у мужчин. На другом КПП ополченец заглянул, спросил у пассажиров: «Все домой?», и, получив утвердительный ответ, отпустил машину.

О ГОРОДЕ

Людей в камуфляже на улицах Донецка совсем немного, еще меньше с оружием. За все время я увидел только одного бойца «республиканской гвардии» с автоматом. Они исправно платят за проезд в общественном транспорте, и в магазинах ведут себя как обычные покупатели. На центральной площади Ленина абсолютная пустота. Нет ни флагов, ни палаток. Политическая борьба в Донбассе завершена, вопрос о власти закрыт.

В то же время, гораздо чаще, чем в прежние приезды, встречаются флаги ДНР. Они вывешены над входом в школах и больницах, над магазинами и учреждениями. Флаг есть даже над диспетчерской автостанции «Крытый рынок». Один из магазинов на Киевском проспекте в силу особенностей своего фасада был лишен места для флагштока. Но сотрудников это не остановило. Древко флага примотали скотчем на необходимой высоте прямо к водосточной трубе. Неужели работники магазина считают, что ДНР сольют?

Много флажков ДНР за лобовыми стеклами автомобилей. Чаще встречаются на номерах наклейки с флагом ДНР или «Новороссии». Один из моих случайных собеседников, когда мы проходили мимо стоянки машин, заметил по этому поводу: «сплошные революционеры».

Возможно, это своего рода мимикрия под сложившиеся обстоятельства, чтобы магазин или автомобиль вдруг не «реквизировали». Так что спрос на флажки и наклейки велик. К слову, уличные торговцы, предлагающие символику молодой республики, из портретов выставляют только Захарченко и Путина. То есть, по их мнению, только эти политические фигуры достойны быть рядом, остальные даже не рассматриваются.

Когда в маршрутке, а потом в магазине мне дали сдачу рублями, я сначала долго соображал, какая сумма у меня в руках, потом разделил ее на два, и понял, что меня не обсчитали. В магазине «Амстор» из семи касс - пять предназначены для расчетов в рублях, две – в гривнах. Впрочем, к рублям я быстро привык.

Хорошо хоть, время пока совпадает (с октября 2014 год в ДНР и ЛНР введено московское время, но в Москве сейчас не переводят часы на зимнее/летнее время, поэтому в данный момент оно совпадает с Киевом).

ТРЦ «Донецк-Сити» так и не открылся. В гостинично-ресторанном комплексе «Ливерпуль», который еще в июле 2014 года заняли ополченцы, продолжается ремонт, о чем свидетельствует табличка с соответствующей надписью. Чтобы ни у кого не было в том сомнений, арку, ведущую к «Ливерпулю», загородили металлическими решетчатыми воротами. Теперь там не нужны мешки с песком и караульные, как было прошлым летом. Жутковато выглядит и главпочтамт, с закрытыми дверями и отсутствием посетителей.

Высотные жилые здания на пересечении Университетской и Таманского проспекта строились даже глубокой осенью прошлого года, во время активных обстрелов. Сейчас, когда в этом районе тишина, но стройка остановлена.

В то же время, открываются и новые заведения. Так, возле «Крытого рынка» на углу Богдана Хмельницкого и Челюскинцев, где был салон мобильной связи, и в таком же бывшем салоне напротив библиотеки им. Крупской, разместились заведения под названием «Ватрушка». К этой ситуации подходит выражение: «Хватит болтать, жуй, пока дают».

На проспекте Ильича меня поразила надпись на фасаде бывшего кинотеатра «Донецк» (Калининский район). Фраза огромными буквами «Донецк – русский город» красовалась там уже год. Но чуть ниже, шрифтом не меньшего размера было выведено продолжение: «Ненавидит рашистских оккупантов». Поразительно, что никто не закрасил эту надпись – несмотря на то, что проспект Ильича – это одна из ключевых транспортных артерий города и начало автодороги Н-21, связывающей Донецк с российской границей. Да и написать ее было делом не одной минуты. Тут вам и мужество неведомого патриота, и молчаливая поддержка тысяч прохожих.

Кстати, дежурной шуткой для парней в городе стала фраза, обращенная к незагорелой девушке: «Тебя, наверное, дээнэровцы в подвале держали?». Я лично слышал ее два раза, с небольшими вариациями.

О ЛЮДЯХ

Мое общение с горожанами сложилось таким образом, что стали известны основные проблемы, их волнующие. Случайно удалось пересечься с представителями разных социальных групп.

Речь идет, в частности, о медиках. Узнав, что наш участковый терапевт, или семейный доктор, осталась в Донецке, я решил проконсультироваться с ней по поводу своего самочувствия. 18-я больница на Путиловке (Киевский район) разрушена, поэтому врачи из нее переместились в 20-ю в районе Маяка. Причем она, как известно, не самая крупная по размерам. Из этого становится более-менее понятно, насколько меньше стало в городе врачей.

От находившихся в кабинете людей в белых халатах, а также в обычной одежде, я выслушал несколько житейских историй. Одна собиралась на две недели в Крым, с проездом через Россию. Ее сообщение вызвало живую дискуссию, в ходе которой прозвучала фраза о дешевизне отдыха в Абхазии. В общем, многие дончане, как говорится, ментально причисляют наш регион к другому СНГ - содружеству непризнанных государств.

Другая врач рассказала, что ее сын, закончивший в этом году бакалаврат Донецкого национального университета, получил два диплома – от ДНР, и от одного из ростовских ВУЗов. В Южном федеральном университете его специальности не оказалось, и помог другой ВУЗ, в названии которого есть слово «Донской», остальное я не запомнил. Выпускники на восьми автобусах отправились в Ростов-на-Дону на защиту дипломов, и вечером того же дня вернулись обратно. Теперь сын запланировал поступление на магистратуру в ДонНУ, и мама пожаловалась, что не удалось быстро сдать документы, слишком большая очередь.

Третья поведала, правда, с чужих слов, что студенты-медики получили дипломы 1-го Московского медицинского университета.

Наконец, зашедшая вместе со мной посетительница, плача, поделилась подробностями о гибели своего мужа, который был ранен при очередном обстреле несколькими осколками, и скончался от кровопотери, не дождавшись приезда «Скорой помощи».

Анализ крови я сдавал в лаборатории при больнице. Моими партнерами по процедуре были двое мужчин. Один, лет сорока, сдавая кровь, возмущенно говорил что-то про руки и ноги. Прислушавшись, я понял, в чем причина его недовольства. Выяснилось, что в прошлом году, чтобы вступить в ополчение, достаточно было обладать двумя руками и двумя ногами. Месяц назад он почему-то уволился из своей части, потом, вероятно, не нашел себя в мирной жизни, и захотел снова в строй. Но на этот раз от него потребовали пройти полное медицинское обследование.

Второй спутник, постарше, поделился со мной сокровенными мыслями, без малейшей инициативы с моей стороны: «Здраво рассуждая, мы стали полигоном, подставились и с одной, и с другой стороны. Самое печальное – наш непонятный статус. Нас нет ни на одной карте, нас как бы нет вообще. А если Украина, как собираются сделать ее власти, в 2016 году произведет обмен паспортов, мы будем вообще никем. Аграрный характер экономики нас еще мог бы спасти, а с нашим промышленным потенциалом мы без помощи России просто не выживем. А у России и у самой проблем хватает».

Знакомый рассказал, что люди, сохранившие рабочее место, ходят на службу даже без зарплаты, хотя бы потому, что власти ДНР предоставляют им социальный пакет: «Дают карточки на образование и здравоохранение. С такой карточкой дети могут поступить в вузы, и на прием к врачу бесплатно можно идти. Но врач все равно такие лекарства понапишет, что никаких денег не хватит». Сам он на работу устроиться не может, нет рабочих мест. Поэтому зарабатывает, как может – кому-то уголь покидает, кому-то бурьян уберет…

Другой знакомый, мелкий предприниматель, отметил, что кое-кто все же строится, но в целом объемы нового строительства близятся к нулю. Приметой времени стали комиссионные магазины, открывающиеся один за другим. Но гораздо больше его беспокоила невозможность получить пропуск на территорию, подконтрольную Киеву: «У меня там нет ни собственности, ни родственников – как живых, так и погребенных. Это все основания для получения документа, остальные не берутся во внимание. Друзья, туризм, отдых, лечение никого не интересуют».

Дорога на поезде из Киева в Константиновку запомнилась случайной встречей с однокурсником, назовем его Виктор. До войны он в Донецке руководил государственным учреждением, а теперь жил и работал в этом же учреждении, но в Славянске. Свой дом в Донецке, вместе с собакой, он оставил на попечение соседки.

Он рассказал, как прошлым летом вывозил из Донецка в обычной сумке трудовые книжки своих сотрудников, другие документы, печати, штампы и прочее. Некоторое время эту сумку пришлось хранить в квартире нашего общего знакомого в Краматорске. Таким образом, Виктор какое-то время олицетворял принцип «Государство – это я». Из двух десятков работников с ним переехали шестеро. Остальные или окончательно ушли на пенсию, или оформили отпуска по уходу за ребенком до шести лет.

Виктор рассказал, что в ДНР работают отделения республиканского банка, выплачиваются пенсии, правда, зарплаты бюджетникам носят нерегулярный характер.

Предстоявшее оформление пенсии ставило его перед проблемой – за период до 2000 года требовалась письменная справка, и как ее получить в сегодняшнем Донецке, никто не мог объяснить.

О судьбе других однокурсников Виктор знал немного. Часть из них покинула Донецк, но кто-то и остался. Один из наших товарищей, как достоверно знал Виктор, пошел в украинский добровольческий батальон, хотя возраст у нас у всех уже достаточно солидный. Меня этот факт не удивил, потому что патриотизм товарища был давно известен.

По поводу справок я подумал – известно, что свидетельства о рождении детей, выданные в ДНР, считаются в Украине как бы недействительными, то есть этих детей, юридически, нет. Их родители не имеют права на пособия, льготы и т.д. Но, с другой стороны, если недействительны также свидетельства о смерти, получается, юридически умершие люди как бы есть. Они продолжают получать пенсии, или, по крайней мере, сохраняют на это право. В общем, наша жизнь – давно театр абсурда.

Одна из моих знакомых много лет работала на Донецкой железной дороге, на центральном офисе которой с прошлого лета развевается флаг ДНР. Но на днях она была переведена, вполне официально, в одну из киевских железнодорожных структур…

Другая, продолжая работу в депо, заочно училась в Луганске, чтобы получить более высокую должность. Пока она училась, власть переменилась, и диплом она получила от министерства образования ЛНР. На Донецкой железной дороге ей посоветовали засунуть этот диплом куда-нибудь подальше. Жалко человека, безусловно, но с другой стороны, для чего флаг ДНР – для красоты?

О НАСТРОЕНИЯХ

По пути домой, на Путиловке, я случайно встретил соседку, помог ей донести сумку, и метров за пятьдесят до наших домов она показала на икону Божьей матери, закрепленную на одном из кустов: «Это чтобы она наши дома защищала. Ополченцы такие иконы по всем полям вокруг поселка развесили. И в нашу церковь ходят, молятся, исповедуются, причащаются. Многие Вашего возраста, но есть и молодые. Трое из них на клиросе поют». По вопросу прекращения конфликта она высказала такое мнение: «Как мы сможем простить Украину? Мы на них не нападали, это они сюда пришли с оружием, поубивали людей, разрушили дома и шахты». Причем это говорит этническая украинка, полжизни прожившая в Тернопольской области.

Еще один сосед просто заставил меня осмотреть огород, который он возделывает все лето, напомнив известную сцену из фильма «Москва слезам не верит»: «Вот здесь я помидорчики посадил, видишь, уже буреют, а тут фасоль, по сетке вьется. Редиска в этом году не удалась, а свекла неплохая уже, но всего один рядочек, на два семян не хватило. Вот сюда я дождевую воду собираю, из водостока. А вот тыквы уже какие, вполне приличные». Пенсию опять, как и прежде, носит почтальон, с апреля. Внучка работает, какую-никакую зарплату получает. В общем, все хорошо. Одно плохо – стрельба не прекращается: «Без конца – бабах, бабах. И все на одном месте. Скорей бы двинулся фронт, хоть в какую-нибудь сторону». Огородик, действительно, аккуратный, ухоженный. Все очень толково, каждый клочок пущен в дело, все подвязано, обработано. Причем соседу уже 86. Поразительно, насколько пожилые люди способны сохранять вкус к жизни в любых обстоятельствах.

Еще одна знакомая, пожилая женщина, три месяца прожила у дочери в России, но вернулась домой в конце весны: «Москва только по телевизору красивая. Ничего там хорошего. Потребовали от меня оформления документов, с отказом от украинского гражданства. А как я без своего дома?» От нее я выслушал рассказ о последних обстрелах, когда над поселком туда-сюда летали снаряды, которые она называет бомбами: «Летит бомба, и светится так, что все видно». Для нее даже вторая мировая отложилась в памяти как более гуманная война: «И наши, и немцы поле бомбили, а наше село не трогали». Она родом из украинского села в Запорожской области. Решение конфликта ей видится так: «Вышли бы Порошенко и Захарченко один на один, кто победит, тот и главный. А нам все равно. Зачем людей убивать?».

Я подумал, что такой вариант, в принципе, интересен, если президентом Украины станет Виталий Кличко. Так что, подождем. И еще одно изменение произошло в сознании наших земляков. Порошенко и Захарченко для них – равновеликие фигуры. Захарченко теперь – не просто полевой командир, а «лидер народа Донбасса».

Вообще же люди привыкли к своей новой жизни, с ее невзгодами и маленькими радостями. Однажды, среди дня, маршрутка была битком набита людьми, везшими домой большие сумки с гуманитарной помощью. Они радовались хорошему сегодняшнему пайку, были довольны, что быстро управились, и делились впечатлениями, в каком из мест можно быстрее получить причитающиеся продукты.

В другой раз в транспорте ехали несколько мужчин выше среднего возраста, и один из них увлеченно рассказывал, как удачно вчера проехал через линию разграничения. Он несколько раз повторил, что за такси заплатил по счетчику. Парень на остановке по мобильному телефону выяснял вопрос о доставке каких-то товаров. Девушка делилась с подругой радостью о своем трудоустройстве: «Правда, зарплату обещают не сразу, но говорят, что будут платить».

ОБРАТНАЯ ДОРОГА

Дорога из Донецка обратно в Киев получилась более сложной. Накануне я познакомился на Южном автовокзале с водителем, который практиковал прямую доставку пассажиров в Константиновку на поезд, но за более высокую плату. У него были связи на блокпосту, и, соответственно, льготная очередь. Но утром, в день планировавшегося отъезда, водитель ответил по телефону, что не едет, так как сменился состав караула.

Пришлось ехать до Майорска, там, в толпе людей, ждать, пока кто-то перевезет до Артемовска, а уже оттуда ехать в Константиновку. Непонятно, зачем эти две пересадки, почему автобусы из Донецка не пускать до Артемовска, или из Константиновки – до Майорска? В общем, многие люди впадали в крайнюю степень возбуждения, кричали и ругались, спорили из-за очереди. Одна тетка орала, что ноги ее больше здесь не будет. Было только непонятно, где именно не будет ее ноги – в Донецке, в Украине, или на конкретном блокпосту.

На глазах десятков свидетелей развивалась трагедия какой-то бабушки из Донецка. Она еще в марте, по ее словам, потеряла украинский паспорт, и, как на работу, ездила на блокпост, чтобы хоть как-то решить проблему. Только помочь ей так до сих пор и не смогли, и опять завернули обратно.

Артемовский блокпост ВСУ в целом работал оперативно. Несколько человек проверяли наши фамилии в базе данных. Кроме бабушки без документов, при мне не завернули никого.

На блокпосту была питьевая вода, медпункт, туалет, и специальный навес с сиденьями для тех, кто захочет отдохнуть. Тут же работала строительная техника, оборудовавшая какую-то площадку – видимо, для одного из логистических центров с магазинами, аптеками и банкоматами, о создании которых недавно говорит председатель Донецкой областной военно-гражданской администрации Павел Жебривский.

ЭПИЛОГ

После общения с жителями Донецка я вспомнил фразу, мельком оброненную моим однокурсником: «Может, мы чего-то не понимаем?». Была когда-то популярна фантастическая книжка «Меж двух времен», герой которой путешествовал в прошлое, а вернувшись, сравнивал окружающий мир с тем, который он покидал. Что-то исчезало, что-то неожиданно появлялось, и герой поражался тому, как непредставимо порой изменялась реальность. Но для окружающих его людей эта реальность была единственной, привычной средой обитания, и они принимали ее такой, как есть, и жили по ее правилам.

А, в общем-то, в Донецке полно младенцев на руках у мам, или в колясках, толкаемых папами, на детских площадках играют дети постарше, по улицам перемещается много подростков и молодежи. Улицы все так же чисты, на многочисленных клумбах растут цветы, а донецкие девушки все так же красивы. Вот только это уже не тот Донецк, а ДНР…

Записи сделаны в середине лета 2015 года.

Вячеслав Астанин, Киев-Донецк-Киев, для «ОстроВа»

Присоединяйтесь к "ОстроВу" в Facebook, ВКонтакте, Twitter, чтобы быть в курсе последних новостей.

Статьи

Луганск
27.03.2024
17:45

"Бери и делай!" Как переселенцу начать зарабатывать в новой нише на новом месте

"Надо осознавать, что почти никто на новом месте не начинает действительно с абсолютного "нуля" - потому что у вас есть образование, опыт, личные ценности и тому подобное. Все это уже есть у человека, является неотъемлемой частью его бытия"
Страна
27.03.2024
12:46

Валютный вопрос, или Как олигархи споткнулись об Нацбанк

Дальнейшее снижение курса гривни окончательно добьет потребительский спрос, который в условиях полномасштабной войны и так уже давно "ниже плинтуса". Ну а "мертвый" потребительский спрос – это "мертвая" экономика.
Мир
26.03.2024
07:36

«Уже сейчас можно купить билеты в Крым на июнь». Российские СМИ об Украине

"В реакции Киева - вся суть этого террористического режима. Трудно даже описать ту смесь восторга, злорадства и упоения, которую трагедия вызвала в украинских СМИ…"
Все статьи