Пожар на складе боеприпасов: ни компенсаций, ни виноватых

За неделю до того, как врыв на складе боеприпасов разнес очередной населенный пункт — на этот раз — харьковскую Балаклею, — дочь Людмилы Солчинской в Сватове узнала, что апелляционный суд Донецкой области отклонил ее жалобу на приговор человеку, причастному к гибели ее матери.

49-летняя Людмила Солчинская погибла в результате взрыва склада боеприпасов, расположенного фактически на окраине Сватова в Луганской области.

Трагедия произошла поздно вечером 29 октября 2015 года; женщина находилась на работе в магазине.

Ни одна сирена не оповестила жителей города о чрезвычайном происшествии.

По словам местных жителей, пожар был виден какое-то время до тех пор, пока не начали рваться снаряды.

Получи она предупреждение, Солчинская, возможно, успела бы укрыться.

Город засыпало "Градом"

Пожар на складе боеприпасов в Сватове начался 29 октября 2015 года приблизительно в 19:30. В течение следующих нескольких часов 18-тысячный город превратился в полигон для "утилизации" 3,5 тысяч тонн боеприпасов, включая ракеты от реактивных систем залпового огня "Град", "Ураган" и "Смерч".

Три ракеты "Града" из горящего склада приземлились в доме Василия Таранухи. "Я в то время уже сидел у компьютера в пижаме, — вспоминает он. — Когда залетел первый "Град", я упал и потерял сознание. Открыл глаза — пожар. Забегаю в комнату — окон уже нет. Я бросился выбрасывать все, что горит. Когда увидел, что дела плохи, пошел переодеться. Только зашел в столовую, как залетел следующий снаряд, пробил три стены. На меня упал кухонный гарнитур — два холодильника, подвесные шкафы, — я снова вырубился. Открываю глаза — света нет, только зарево пожара. Я начал снова выбрасывать из дома горящие вещи".

Едва ли кто-то из простых жителей города изначально понимал, чем обернется зарево, которое они видели где-то на окраине. Василий Тарануха решил, что горят цистерны, оставшиеся на месте бывшей нефтебазы. "Я подумал, что, если бы было что-то серьезное, включили бы сирену", — говорит он.

Земляк Таранухи Олег Рыбалкин о пожаре на складе боеприпасов и гибели Людмилы Солчинской узнал из социальных сетей и новостей. Сначала он и его жена просто увидели вдалеке за городом зарево пожара. "Я позвонил директору школы, которая живет в многоэтажке на пятом этаже, — рассказывает он. — Спросил, что там происходит. Она говорит: "Что-то страшное, такое пламя стоит… Я, чтобы этого не видеть, перешла на кухню". У них в школе есть бомбоубежище. Я ей говорю: "Может, нужно идти открывать бомбоубежище?" Она отвечает: "Так никто ведь не звонит, никто ничего не говорит…"".

Соседи Рыбалкиных отправились поближе к месту происшествия — поснимать происходящее на смартфон. Когда вернулись — без документов, денег и "в одних тапочках", — их дом горел.

"Мы оставались дома, другие бежали, — поясняет Олег. — А куда бежать, если кругом разлетаются снаряды? Чувствовалось, как дрожит земля, дома упала люстра. После 22 часов все как будто стало затихать. Отключили свет, наверное, и газ. Но в системе газ еще был, и приблизительно в 23:40 мы решили попить чая. Случился резкий взрыв, меня отбросило на входные двери, жена осталась на кухне, на нее упал потолок. Я увидел, что стоит огромное пламя и нет крыши. Я подумал, что что-то попало в наш дом. Выбежал на улицу — оказалось, что снаряд упал во дворе у соседей. Паники не было. Жена выносила вещи. Я качал воду из колонки и заливал соседний дом, чтобы пламя не перекинулось на наш. Одновременно я пытался дозвониться в МЧС. Они приехали минут через 40, когда соседний дом уже догорал. Мы вынесли вещи и выехали в село. Утром вернулись. Картина была ужасная…".

От взрывов боеприпасов пострадало все Сватово. Одни отделались "только" выбитыми стеклами, другие, как семьи Василия Таранухи и Олега Рыбалкина, фактически лишились своих домов. Василий говорит, что его 4-летняя внучка под влиянием пережитого на год перестала говорить.

Ни виноватых, ни потерпевших

По факту происшествия в Сватове было возбуждено два уголовных дела: одно — военной прокуратурой Луганского гарнизона, другое — Службой безопасности, рассказывает адвокат Украинского Хельсинского союза по правам человека Юлия Науменко, представляющая интересы пострадавших горожан.

Следствие рассматривало две версии: теракт и служебную халатность. Потом два дела объединили и передали в Главную военную прокуратуру. Единственным обвиняемым по нему проходил майор Александр Литвиненко, начальник военных складов в Сватове.

Результаты экспертизы относительно нанесенного пожаром ущерба до сих пор отсутствуют. Причины произошедшего тоже еще не установлены. "Кто-то считает, что это террористический акт. Кто-то — что это было сделано, чтобы скрыть разворовывание боеприпасов. К тому же в то время была ротация, военные пили в этот день на складе, это есть в показаниях", — говорит адвокат УХСПЧ.

Это нюансы, которые имеют огромное значение. Если бы экспертиза пришла к заключению о теракте, добиваться компенсаций за разрушенное жилье жители Сватова могли бы на основании закона "О борьбе с терроризмом", по которому Юлия Науменко уже выиграла несколько исков в интересах вынужденных переселенцев. Если бы речь шла о халатности служащего Минобороны, выплачивать компенсации потерпевшим пришлось бы этому министерству.

Приговор майору Литвиненко Сватовский районный суд вынес, не дожидаясь результатов экспертиз, аккурат к годовщине трагедии, 28 октября 2016 года.

Никого из потерпевших на процессе не было.

Дело в отношении начальника складов выделили в отдельное производство.

Майор пошел на сделку со следствием.

В деле вообще не фигурировали потерпевшие и какой-либо ущерб.

Александр Литвиненко сразу вышел на свободу, поскольку присужденный ему срок пребывания в дисциплинарном батальоне соответствовал времени, проведенному им в СИЗО в расчете день за два по "закону Савченко".

Обо всем этом сватовчане и их адвокат узнали уже постфактум.

Обжалование приговора в апелляционном суде было актом чисто ритуальным. На положительный результат не было никакой надежды, поскольку в деле Литвиненко не было потерпевших. К тому же все в Сватово понимали, что бедного майора просто назначили стрелочником, вина же за произошедшее лежит на людях куда более высокого ранга — начиная с тех, кто принял решение складировать боеприпасы фактически в черте города.

Однако такой формальности требовала процедура обращения в Европейский суд по правам человека — единственный верный путь, остававшийся тем, кто пострадал от складских снарядов.

Рассматривавший жалобу Юлии Науменко апелляционный суд Донецкой области в обосновании своего решения отмечал, что "апеллянты признаны потерпевшими в другом уголовном производстве".

Но это такое производство, в котором нет обвиняемых. И о его продвижении пострадавшие ничего не знают. Олег Рыбалкин говорит, что в военной прокуратуре попросту игнорируют все его запросы.

Вот то, к чему пришло Сватово через полтора года после трагедии: два уголовных производства, в одном из которых следствие не нашло обвиняемых, а в другом — потерпевших.

"Компенсации" от Кабмина

Самое горькое в этой истории — это ощущение предательства. Сватово было едва ли не единственным городом Донбасса, жители которого самоорганизовались, чтобы выставить блок-посты: не для того, чтобы отгородиться от мифического "Правого сектора", а для того, чтобы не пустить к себе распространявшуюся по региону эпидемию "референдумов" за независимость от Украины.

То, что город пострадал от украинского оружия, став похожим на места самых отчаянных боев, и что родное государство равнодушно от него отвернулось, стало для местных жителей страшным разочарованием.

В первые месяцы после пожара на складе боеприпасов в Сватове восстанавливали поврежденные объекты социальной инфраструктуры и жилые многоэтажки. Специальное распоряжение Кабмина, увидевшее свет только во второй половине ноября 2015 года, предполагало выделение городу на восстановительные работы почти 52 миллионов гривен. В Сватово деньги из госбюджета попали только в декабре.

Олег Рыбалкин сам заказал экспертную оценку повреждений и проектно-сметную документацию на выполнение работ по восстановлению его дома, в первую же неделю после происшествия. Получилась сума в приблизительно 480 тысяч гривен.

"Я отдал эти документы в штаб, который находился в Сватове, под руководством Юрия Клименко, — рассказывает Олег. — Он до 29 декабря, ссылаясь на бумагу от Кабмина, обещал: "Вам 500 тысяч полагается за разрушения". А 29 декабря мне сказали: "Забирай свои бумаги и перенаправляй их в городской совет". Время было потеряно. Бюджетный год закончился, деньги не были использованы и вернулись в госбюджет".


В 2016 году денег на Сватово Кабмин уже не выделял. Ответственность за оставшиеся невыполненными восстановительные работы фактически повесили на сватовскую мэрию.

В итоге вся помощь, которую получили Рыбалкины — 10 тысяч гривен. Столько давали тем, чьи дома пострадали особенно сильно. Большинству, как Василию Таранухе, досталось по 3,5 тысячи из бюджета района.

"Мой дом негоден для проживания: мебель побита, все вещи погорели, — констатирует Василий. — Отремонтировать его невозможно — его нужно разбирать. Некоторые окна я позабивал пленкой. Два окна я взял у соседей. Они не подходили по размеру — подогнал. Одно окно, чтобы дом не завалился, заложил пенобетоном. Два года я проживаю в доме, который разбит — его невозможно нагреть. Температура зимой тут не поднимается выше 10-12 градусов. Я никогда не думал, что окажусь в таком положении".

"Жить мы будем долго…"

Пострадавшие от пожара на складах боеприпасов жители Сватова все еще рассчитывают на помощь Киева и местных властей в восстановлении разрушенных домов.

Василий Тарануха говорит, что у горожан была большая надежда на принятие закона о компенсациях за частное жилье, "разрушенное во время проведения антитеррористической операции". Местные власти до сих пор ограничены законодательством, которое не позволяет расходовать бюджетные деньги на восстановление частных домов.

Однако в конце декабря 2016 года Рада цинично провалила два соответствующих законопроекта, коалиционный  и альтернативный. Главный аргумент против их принятия звучал как претензия к промосковскому и недостаточно патриотичному — по мнению нардепов — названиям законопроектов, которые якобы предполагали вину украинской армии в таких разрушениях.

В парламенте не нашлось голосов даже на то, чтобы отправить эти законопроекты на доработку в профильный комитет.

"Учитывая то, что за полтора года никто ничего нам не выплатил, я думаю, жить мы будем долго, чтобы получить компенсацию", — шутит Олег Рыбалкин.

Юлия Абибок, "ОстроВ"

* Проект осуществляется при финансовой поддержке Правительства Канады через Министерство международных дел Канады

Статьи

Мир
19.03.2024
05:50

«Пока мы не победим окончательно, устанавливать такую зону было бы преждевременно». Российские СМИ об Украине

"Какое же это потрясающее чувство, когда тебе не стыдно за свою страну. Не потому, что твоя Родина всегда и во всем лучшая. Вовсе не во всем и далеко не всегда. А потому что после сокрушительного поражения в холодной войне Россия отказалась принять...
Донбасс
17.03.2024
19:51

Выборы в "ДНР": "наблюдатели" с автоматами, пляски донецкого "мэра" и "геополитик" из Италии. Обзор СМИ оккупированного Донбасса

На минувшей неделе СМИ оккупированного Донбасса изо всех пытались продемонстрировать, что выборы президента чужой страны на аннексированных территориях Украины проходят, законно, прозрачно и честно. При этом зачастую левая рука не знала, что делает...
Страна
16.03.2024
14:16

Выплаты переселенцам: кто останется без помощи

С 1 марта в Украине изменился подход к предоставлению государственных выплат внутренне перемещенным лицам. В результате – ежемесячных пособий лишились около миллиона украинцев.
Все статьи