«Там наши люди, и они ни в чем не виноваты». Молдова в зыбких границах

— Были нахальные, которые пугали. Выйдут сюда, помоют руки, поправят патронташ: «Посмотрите, какие мы».

Надежда Мырзак, директор Мемориального комплекса «Шерпенский плацдарм», указывает на противоположный берег реки. Днестр в этом месте дважды круто изгибается, подобно змее. На одном берегу лежит молдавское село Шерпень (по-русски принято писать «Шерпены»). На другом — Бутор, принадлежащий непризнанной Приднестровской Молдавской Республике. Приднестровский берег покрыт лесом. В 1992 году здесь стояли воевавшие на стороне сепаратистов казаки.

С того берега стреляли «Алазанями», но больших разрушений у нас не было. Я думаю, что они давили на нашу психику. Огонь вели не по населенному пункту, а по полям, — вспоминает примар (мэр) Шерпеня Елена Николаев.

Изгиб реки Днестр, разделяющей Шерпень и Бутор. Снимок сделан с шерпенского берега. Лес на переднем плане — территория непризнанной ПМР, а поле сверху принадлежит Шерпеню

Шерпенский берег — это крутой обрыв. В 1944 году здесь начиналось наступление, положившее начало Ясско-Кишиневской операции, которая освободила Молдову от нацистской оккупации. Гитлеровские войска сконцентрировали свои силы на этой возвышенности, ожидая главного удара Красной Армии.

Советские войска действительно ударили, но их план заключался в том, чтобы отвлечь немецкие силы: Ясско-Кишиневская операция стартовала намного южнее, в Кицкане (Кицканах), который сегодня является частью Приднестровья. Официально в Шерпене и его окрестностях погибли 11 тысяч советских солдат, но в Мемориальном комплексе «Шерпенский плацдарм» считают, что настоящее количество погибших — около 25 тысяч. «Поисковики» работают в селе и вокруг него по сей день, снова и снова находя солдатские останки.

Советские солдаты наступали под перекрестным огнем. С одной стороны палили гитлеровцы, с другой — укрепившиеся в лесах «свои», не дававшие отступать. Шерпенский плацдарм стал местом одного из самых кровавых побоищ «Великой Отечественной Войны».

— Индию видели когда-нибудь? Вот, посмотрите. Нижние дома Бутора, возле Днестра, почему-то назвали Индией. В военных письмах тоже написано «Индия»…

Вместе с Надеждой Мырзак, мы смеемся над индийско-молдавской границей. Именно из Индии стартовало первое советское наступление на укрепившихся в Шерпене немцев.

— В начале июня 1944 года эвакуировали население. Люди шли по этой дороге, что внизу, у Днестра. Мне было тогда 2 года и 4 месяца. Не знаю, то ли я был тупой, то ли правда, что дети помнят себя с трех лет, но я ничего не помню. Бабушка, мама рассказывали, что негде было наступать на землю от трупов советских солдат, — рассказывает Петр Пасенко, учитель истории и гид по мемориальному комплексу.

— А весной 45 года надо было обрабатывать земли. После того, как саперы разминировали поля, при примарии создались бригады по три человека: две девушки и мальчик, с подводой. Уполномоченный из военкомата собирал у уже разложенных трупов документы, медали, ордена, а эти молодые люди вилами грузили их в подводы и хоронили в трех братских могилах, по три тысячи человек.

Позже солдат перезахоронили в одной могиле. Девять тысяч останков, многие принадлежат навсегда безымянным «штрафникам». Еще больше осталось на полях. В Шерпене до сих пор откапывают кости, находят оружейные арсеналы и неразорвавшиеся снаряды.

Саперы у нас частые гости. Стоит нам только позвонить, отвечают: «Сейчас едем», — рассказывает примар Елена Николаев.


Стела у «вечного огня» на территории Мемориального комплекса «Шерпенский плацдарм»

Мы стоим у братской могилы, вспаханное поле рядом с которой до сих пор по привычке называют минным. Его разминировали только в 1984 году. За полем — идиллические весенние пастбища со стадом овец.

— Вы можете себе представить, что все это было устлано трупами? — Переводя нас от одного поля к другому, повторяет Надежда.

Два раза за за менее чем полвека Шерпень придавила война. Но сегодня село процветает.

Невидимые границы

Разбрызгивая грязную воду, белая машина Елены Николаев плюхается в лужу на полевой дороге. От новой распределительной станции (результат работы в Молдове швейцарского проекта ApaSan), откуда вода поступает в сельские дома, мы едем в недавно отремонтированный детский садик.

Подводная лодка, — хохочет примар. — В степях Молдовы.

Когда ремонтировали детский садик, подрядчики думали, что она строитель. Она ходила за ними с линейкой, заставила переделать криво оштукатуренные стены. Когда делали уличное освещение, можно было подумать, что она электрик. Теперь она знает все о водопроводе, — рассказывает по пути Надежда Мырзак.

Елена Николаев — бывшая учительница географии.


Елена Николаев (слева) и Надежда Мырзак

В то время как Приднестровье до недавнего времени могло рассчитывать преимущественно на российские деньги, а с началом кризиса в самой России осталось фактически без гроша, гранты, полученные за четыре года каденции Елены Николаев на развитие Шерпеня — около 50 млн молдавских леев.

Сейчас на средства UNDP в селе строится спортивно-культурный центр, который должен объединить жителей Шерпеня и соседних сел, включая те, что остались на приднестровской стороне. Но наводить мосты, по словам примара, очень непросто. Приднестровские чиновники на контакт фактически не идут. На свою сторону молдавских соседей приднестровцы никогда не приглашают.

Осознать и признать эту границу мы и сегодня не в состоянии, — подчеркивает Елена Николаев. — Потому что мы точно знаем, что там наши люди, и они ни в чем не виноваты. Воевала армия, и мы ее видели: военные стояли на том берегу, в лесу, и у них были танки. Нас эта река, такая небольшая, не может разделить настолько, насколько этого хотят политики. Это не конструкция, это всего лишь река.

С высоты обрыва над Днестром мы видим, как надувная лодка из Шерпеня как раз пересекает эту «границу» в сторону приднестровской Индии.

Перед «железным занавесом»

Начавшись с Кицканя, Ясско-Кишиневская операция прокотилась по Скуленю, селу на берегу Прута, за которым — территория Румынии.

Мы и сейчас находим тут кости, — рассказывает Георгий Тофан, отвечающий в Скулене за работу еще одного объекта ApaSan по обеспечению сел централизованным водоснабжением. — Люди, когда пашут, находят и снаряды. Здесь велись очень большие бои. Эти места переходили из рук в руки по несколько раз в день. Местные сегодня воевали за Гитлера, а завтра — уже за Красную Армию.

Село на румынском берегу Прута — тоже Скулень (по-русски молдавский Скулень принято было называть Скулянами). Таких двойников много вдоль течения Прута. Раньше все это были единые населенные пункты Молдавского княжества. В 1812 году, по Бухарестскому договору между Российской и Османской империями, восточная часть исторической Молдовы перешла России, а западная в 1859 году была объединена с остальными землями той территории, которая стала с тех пор называться Румынией. Столица Молдавского княжества, Сучава, а также важный культурно-исторический центр и еще одна бывшая столица, Яссы, сегодня тоже часть Румынии.


Река Прут со стороны молдавского Скуленя. Лес на противоположном берегу — уже часть Скуленя румынского

После Первой мировой войны территория российской Бессарабии отошла к Румынии, но СССР румынское право на эти земли не признал. В 1940 году, по пакту Молотова-Риббентропа, «советы» захватили территорию нынешней Молдовы. В 1941 ее «отбила» участница гитлеровской коалиции Румыния, в 1944 в Молдову вернулась советская власть.

Однажды в 1944 году житель Скуленя, судебный писарь, возвращался домой из Ясс. На мосту, соединяющем две части тогда единого села, уже стояла выросшая за несколько часов советско-румынская граница.

Его остановили на мосту, — рассказывает Мария Кэлин, учитель истории в скуленском лицее и директор «Музея истории села Скулень». — Он просил, показывал документы — бесполезно. Почти 15 лет он искал возможность воссоединиться с семьей — его не пускали. Ждал, писал письма в разные инстанции — ему не отвечали. Через 15 лет он нашел другую семью, но не забыл первую жену и детей. В 1978 году детям, наконец, дали пропуск на территорию Румынии. Их мать к тому времени уже умерла.

Почти невероятная история, но в Молдове такая есть почти у каждой семьи. Близкие родственники, жившие в одном селе или районе, внезапно оказались в разных государствах, разделенных «железным занавесом», и не виделись почти 50 лет, хотя могли переписываться.

Мой дед бежал из Молдовы в 1944-м, до того, как сюда вступили советские войска. Он был землевладельцем и знал, что его тут ждет. У него было пятеро детей, дед рассчитывал забрать их позже. Но не смог. Семью депортировали в Россию, в Курган, — рассказывает по дороге Вячеслав, наш водитель и гид.

Каждая из сторон насаждала в Молдове свои порядки. Румыния занималась жесткой дерусификацией, Россия — жесткой дерумынизацией.

Румыны давали земли гектарами. У моего дедушки было пять. Самый маленький участок в селе был на один гектар. Моя мама рассказывала, что она со своим отцом продавала в Яссах сено, и возвращались они с набитыми деньгами карманами. Советская власть отняла все, — говорит Мария Кэлин.

Сторонница воссоединения Молдовы с Румынией, она не верит результатам соцопросов, по которым за единое государство выступает всего около 20 процентов молдаван.

Наше общество разделено, как и украинское. Половина выступает за воссоединение с Румынией, половина — за союз с Россией.

Но как мы можем объединиться с Россией? Через труп Украины?!

Чужой берег

Мост, соединяющий молдавский и румынский Скулень, в 1990 году стал «Мостом цветов». Тогда жители двух частей села встретились впервые после 1944 года.

Люди приходили, спрашивали, где живут такие-то, — вспоминает Григорий Тофан.

А потом радость от встречи утихла, — продолжает Мария Кэлин. — Советский режим все эти годы культивировал румынофобию, особенно после войны. Она сохранилась в менталитете. Да и не хватает у нас времени ходить туда. Румыны сюда приходят, потому что у нас очень выгодные цены…

Между Шерпенем и Бутором — только река-змея, а моста — нет. В мае непризнанная ПМР праздновала «День освобождения Приднестровья от румынско-фашистских захватчиков».

14 армия принадлежит Российской Федерации. И вот сейчас приднестровцев призывают в нее служить. Служить России. Молдаване служат России… — Рассуждает, сидя в музейной сторожке на «Шерпенском плацдарме», Петр Пасенко.


Российские и приднестровские флаги в центре Бендер

Его сын воевал в Бендерах.

Вернулся из армии, на вступительную кампанию опоздал. И что делать? Пошел в полицию. В марте началась война. Заставили…

— Что он сказал вам, когда вернулся с войны?

Учитель истории смешно сморщивает лицо:

«На, папа, стреляй». …Мы зашли в погреб, наполнили ведро песком, и стреляли примерно с пяти метров от нас в это ведро. Я помню, что не слышал ничего уже. Пули прошли насквозь, испортили лестницу…

— У них не забрали оружие?

— Ооо, его еще долго потом забирали… — Замечает Надежда, директор мемориала.

Юлия Абибок, Ольга Пинчук, «ОстроВ»

Статьи

Луганск
27.03.2024
17:45

"Бери и делай!" Как переселенцу начать зарабатывать в новой нише на новом месте

"Надо осознавать, что почти никто на новом месте не начинает действительно с абсолютного "нуля" - потому что у вас есть образование, опыт, личные ценности и тому подобное. Все это уже есть у человека, является неотъемлемой частью его бытия"
Страна
27.03.2024
12:46

Валютный вопрос, или Как олигархи споткнулись об Нацбанк

Дальнейшее снижение курса гривни окончательно добьет потребительский спрос, который в условиях полномасштабной войны и так уже давно "ниже плинтуса". Ну а "мертвый" потребительский спрос – это "мертвая" экономика.
Мир
26.03.2024
07:36

«Уже сейчас можно купить билеты в Крым на июнь». Российские СМИ об Украине

"В реакции Киева - вся суть этого террористического режима. Трудно даже описать ту смесь восторга, злорадства и упоения, которую трагедия вызвала в украинских СМИ…"
Все статьи